Обещание
Шрифт:
и в гроздьях блеск такой живой,
как будто крошечные лампы
горят внутри,
под кожурой.
А шум рассветный все слышнее,
и вот выходим мы в рассвет,
не замечая, как влажнеет
и прорывается пакет.
Я на вопросы отвечаю
не очень вдумчиво, молчу,
а между тем не замечаю,
что
1956
* * *
СЛЕЗЫ
Мне говорили —
ты поплатишься
за все утраты дорогие.
Мне говорили —
ты поплачешься
за то, что плакали другие.
И были слезы,
слезы мамины...
Стояла,
руки уроня,
и плечи
вздрагивали
маленькие,
и это все из-за меня.
А как ты плакала,
любимая,
когда в лицо тебе курил
и слово жесткое,
обидное
тебе глумливо говорил!
О, как подругам ты завидовала!
Со мною тяжко было видеться,
и гордо
голову
закидывала,
чтобы слезам из глаз не вылиться.
И все печальней моя гордая
душа, собою отягченная,
и это все —
расплата горькая
за слезы,
мною причиненные.
1957
* * *
Следов сырые отпечатки,
бульвар,
заснеженный трамвай,
прикосновение перчатки
и быстрое:
— Прощай! —
Иду направленно,
мертво,
и тишина,
и снег витает.
Вот поворот,
вот вход в метро,
и яркий свет,
и шапка тает.
Стою на легком сквозняке,
смотрю в туннель,
набитый мраком,
и трогаю рукою мрамор,
и холодно моей руке.
И шум,
и отправлений чинность,
и понимать мне тяжело,
что ничего не получилось
и получиться не могло...
1956
* * *
г.
О радиатор хлещет глина,
и листья сыплются с ветвей,
н смотрит женщина Галина
из-под нахмуренных бровей.
В осенних струях, бьющих косо,
летит навстречу ей земля.
Сжимают руки в тонких кольцах
баранку белую руля.
И дождь никак
и мчит машина в полумглу,
и гром гремит,
и смотрят листья,
прижавшись к мокрому стеклу...
1956
* * *
Среди любовью слывшего
сплетенья рук и бед
ты от меня не слышала,
любима или нет.
Не* спрашивай об истине.
Пусть буду я в долгу —
я не могу быть искренним,
и лгать я не могу.
Но не гляди тоскующе
и верь своей звезде —
хорошую такую же
я не встречал нигде.
Все так,
но силы
мало ведь,
чтоб жить,
взахлеб любя,
ну, а тебя обманывать —
обманывать себя,
и заменять в наивности
вовек не научусь
я чувства без взаимности
взаимностью без чувств.
Хочу я память вытеснить
и думать о своем,
но все же тянет видеться
и быть с тобой вдвоем.
Когда все это кончится?
Я мучаюсь опять —
и брать любовь не хочется,
и страшно потерять.
1954
* * *
Раньше ссорились мы не из милости
к примиреныо, что будет потом.
Мы не ссоримся —
значит не миримся.
Мы бессильно жалеем о том.
И, желая все чаще и чаще
повторения сомнений <и мук,
мы роняем слова,
будто чашки
из нарочно ослабленных рук.
Но ни горя,
ни слез,
ни участья,
лишь вода из осколков течет.
Что разбито нечаянно —
к счастью.
Что нарочно разбито —
не в счет.
1955
ЖЕНЩИНА И ДЕВОЧКА
С какой-то усталой робостью,
на руку плащ положа,
у моря
к стоянке автобусной,
я помню,
она подошла.
В неловко раскрытой пудренице,
в осеннем листе на плече,