Обещания и Гранаты
Шрифт:
— Так, так, — говорит голос с акцентом, который я не могу точно определить, — что у нас здесь, ребята?
А потом все погружается во тьму.
ГЛАВА 17
Кэл
Я не из тех, кто очень часто теряет самообладание.
Когда дело доходит до обоих моих направлений работы, беспокойство — это роскошь, которую я никогда не мог себе позволить.
Но
Он блеет целую минуту, вызывая спазм в мышце под моим глазом, слегка затемняя мое зрение. Под моей кожей вспыхивает зуд, звук еще долго отдается эхом после того, как он замолкает, и я медленно кладу телефон на металлический стол Джонаса, поворачиваясь.
Винсент сидит, примотанный скотчем к пластиковому стулу, один из грязных спортивных носков Джонаса засунут ему в рот, чтобы заглушить его жалкие всхлипы. Я едва прикоснулся к нему, а этот ублюдок уже дважды обоссался.
Присев на край стола, я сплетаю пальцы вместе, наблюдая, как он борется со своими связями. Его страх пахнул бы так сладко, если бы не невысказанная жестокость, освещающая его взгляд, говорящая мне, что он ни капельки не сожалеет.
Что чертовски облегчает мое решение.
Мгновение спустя мой телефон вибрирует, на экране высвечивается входящее сообщение от Джонаса.
Джонас: Станция Тринадцать, на углу Пятой и Поплар. Сейчас в пути.
Хотя на этой неделе он еще не появлялся в баре, Джонас все еще был поблизости, наблюдая за экспортом крафтового пива, над которым работал в свободное время. Я включил его в разговор, когда набирал Елену, на случай, если он окажется ближе и сможет добраться до нее быстрее.
Застегивая манжеты рукавов, я делаю все возможное, чтобы скрыть покрывающую их кровь, восхищаясь дополнением к работе Елены над Винсентом; когда я вошел в бар, он свернулся в клубок на полу, в то время как Гвен пыталась обернуть его руку, которая, как она заметила, по ее мнению, была сломана после того, как рассказала мне о том, что произошло.
Его пальцы, конечно, не были согнуты правильно, и он не мог пошевелить ими, когда ему было предложено; когда я заметил выброшенную иглу в другом конце комнаты, деталь, которую Гвен не упомянула в своем повестврвании, я улыбнулся Винсенту и наступил на его уже искалеченную руку, наслаждаясь искаженным криком, вырвавшимся из его груди.
Если раньше она не была сломана, то теперь сломана.
Затащив его в кабинет Джонаса с помощью Блу, которая наконец вернулась с продолжительного обеда, я широко расколол костяшки пальцев на его распухшем носу, используя тыльную сторону ладони, чтобы убедиться, что хрящ тоже треснул. Пока я приводил себя в порядок и звонил Елене, я велел Блу привязать Винсента к стулу и заткнуть ему рот кляпом, ожидая вестей от моей жены, прежде чем продолжить.
К несчастью для него, конец
Блу наблюдает из угла комнаты, где он развалился на старом кожаном диване, обхватив рукой горлышко пивной бутылки. Прозванный так за океаническое качество своего взгляда, он не сводит его с меня, молчит и ждет дальнейших приказов.
Снимая свой пиджак с вешалки у двери, я отряхиваю его от мусора, накидываю на плечи и оцениваю спокойное поведение Блу. Он вернулся с перерыва и сразу же приступил к делу, не задавая вопросов.
Это то качество, которое ты ищете в сотруднике. Солдат.
Не зная многого о его настоящем происхождении, квадратная, аккуратная стрижка его темных волос и татуировка якоря, выглядывающая из-под рукава рубашки, говорят мне, что у него, вероятно, есть некоторый военный опыт, а это значит, что он понимает лояльность.
Его существование здесь в качестве вышибалы заставляет меня меньше раздражаться из-за Джонаса и его дерьмовых навыков найма.
Немного.
— Ты просто собираешься оставить его здесь? — спрашивает Блу, когда я направляюсь к двери, приподнимая густую бровь.
Я делаю паузу.
— У тебя с этим проблемы?
Он поднимает свободную руку вверх, качая головой.
— Нет. Просто хочу убедиться, что мы на одной волне.
— Я вернусь за ним. Не выпускай его из виду и не позволяй никому входить, пока меня не будет.
Закрыв за собой дверь с большей силой, чем необходимо, я быстро осматриваю бар, убеждаясь, что все посетители нашли выход. После того, как я вышвырнул тощую задницу Гвен на обочину, я объявил нескольким клиентам, что мы закрываемся пораньше, заперев двери на засов, чтобы никто другой не мог войти внутрь.
Толкая заднюю дверь, я запираюсь и иду по переулку к ожидающей меня городской машине, сообщая водителю — водители здесь так часто меняются, что я не потрудился узнать его имя — о нашем пункте назначения. Он ведет машину по улицам, практически пустым в это время года, пока, наконец, не сворачивает на Пятую и не останавливается перед Тринадцатой станцией.
Это не действующая автобусная станция; ее не было уже много лет. Примулы, мажоритарные владельцы острова, несколько лет назад сократили расходы на общественный транспорт, утверждая, что каждое лето у нас недостаточно туристов, чтобы компенсировать расходы.
Итак, несколько станций, которые у нас были, были либо снесены и превращены во что — то более прибыльное, либо — на южной стороне острова — они стали рассадниками преступной деятельности.
Эта, в частности, известен своими сомнительными операциями, но Елена этого не знала, потому что я бросил ее посреди своего мира и не дал абсолютно никаких объяснений.
Забрал ее из одной клетки и заточил в другую, возможно, напрасно, в зависимости от того, что я найду внутри.
Если они коснулись хоть волоска на ее голове, я не уверен, что буду делать. Прошло много времени с тех пор, как моя кровь взывала к бойне, и все же, когда я вылезаю из машины и направляюсь к стеклянной входной двери, именно этот образ всплывает у меня в голове.