Обещания тьмы
Шрифт:
– Следы сексуального насилия есть? – спросил Тайер.
– Нет. Ей вырезали желудок, пищевод и язык. И это сделал не профессионал. Еще док почувствовал резкий запах изо рта жертвы. Похоже, ей в рот залили отбеливатель! Однако непонятно, проглотила она его или нет, поскольку большая часть внутренностей отсутствует.
Тайер присвистнул:
– Бедняжка еще при жизни прошла все круги ада…
– Ей выбили молотком зубы, – продолжал Макферни. – Руки и плечи в синяках – ее удерживали силой. Собак ослепили слезоточивым газом
– Значит, нападавших было несколько, – сказал Джек. – Во время пыток ее держали двое или трое человек. Когда собаки залаяли, их ослепили газом и убили.
Шарлотта услышала лай, но не успела вызвать полицию… У вас есть какие-нибудь зацепки?
– Нет, – ответил молодой полицейский.
– Мы изучаем прошлое Шарлотты, пытаемся восстановить ее последние дни, – сообщил Макферни. – Это довольно трудно, никто не хочет говорить, когда речь заходит о проституции или убийстве.
– Возможно, у нас кое-что есть, – сказал Тайер. – Мы нашли свидетеля, который в воскресенье видел машину около трейлера Шарлотты и запомнил первые буквы номера. Фургон зарегистрирован в Нью-Йорке. Мы проверим, и, если нам повезет, я вам позвоню.
Джек и Аннабель не стали задерживаться – пора было возвращаться в участок. В три часа явился Леонард Кеттер. Аннабель отвела его в комнату для допросов и оставила одного. Она хотела, чтобы он понервничал.
Пока Джек проверял номер фургона, Аннабель рылась в базе.
– На него вообще ничего нет! – воскликнула она наконец.
– Он мошенник и подлец, и, возможно, даже бил девушек, но убийство… Нет, вряд ли он убил Шарлотту.
– Он мог присутствовать при этом.
– Не исключено. Устроим допрос по всем правилам? Мы ведь его не арестовывали, не зачитывали права… Если будем слишком давить, он откажется говорить и уйдет. Думаю, мы еще успеем его прижать.
Они вошли в комнату для допросов, и Аннабель положила на стол три толстые папки. Шансы разговорить подозреваемого выше, если он думает, что о нем и так уже многое известно.
– Что вам нужно? – возмутился Кеттер. – Зачем меня вызвали? Думаете, мне больше нечем заняться?
Тайер заговорил так, что сразу стало понятно, кто тут главный:
– Если будете сотрудничать, мы вычеркнем вас из списка подозреваемых. Но если начнете упираться, я буду вызывать вас каждый день, приходить к вам на работу, допрашивать родственников. Все узнают, что вас подозревают в преступлении.
– Я найму адвоката, – неуверенно возразил Кеттер.
– Он обдерет вас до нитки. Я предлагаю вам честную игру. Отвечайте на наши вопросы, и мы оставим вас в покое. Сэкономите нервы и кучу денег.
– Вы всегда разводите такую бурную деятельность по поводу самоубийства? – поинтересовался Кеттер.
– Погибла женщина…
– Руби покончила с собой!
– Я говорю не о Руби и не о Мелани. Погибла еще одна женщина, которую
– Кто это? – встревожился Кеттер.
– Шарлотта Бримквик, – сказала Аннабель.
– Подруга Руби? О, черт!..
– Где вы были в воскресенье?
– Вы что, меня подозреваете?
Джек ударил кулаком по столу:
– Отвечайте!
– В воскресенье? Я?.. Сидел дома.
– Один?
– Да.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– Не знаю, спросите соседей.
– Вы кому-нибудь звонили? Вам кто-нибудь звонил?
– Не помню, возможно…
– У вас есть машина?
– Да.
– Какая?
– «Хонда-цивик». Что…
– У вас есть баллон со слезоточивым газом?
– Нет.
– Бейсбольная бита или лом?
– Э-э… старая бита. Но я ее уже давно не доставал.
– У вас есть оральный расширитель?
– Что?! Я даже не знаю, что это такое!
– Вы были в Норт-Бергене?
– Где это?
– Когда вы в последний раз ездили в Нью-Джерси?
Вопросы сыпались один за другим, не оставляя времени на раздумья. Через десять минут Кеттер обливался потом, ошарашенно глядя на Джека и Аннабель.
– Послушайте, если меня в чем-то обвиняют, скажите в чем, и я вызову адвоката! Но перестаньте обращаться со мной, как будто я последний негодяй!
– Это стандартная процедура, – отрезал Джек, листая свои записи. – Напоминаю, или вы будете отвечать, или я превращу вашу жизнь в ад. Вам придется продать квартиру, чтобы нанять адвоката. Сотрудничая с нами, вы оказываете услугу себе самому.
Аннабель задала следующий вопрос:
– Руби или Мелани состояли в какой-нибудь секте?
– Нет, я бы об этом знал. Руби верила в Бога, вот и все.
– На ее двери мы видели пентаграмму. Что, по-вашему, это означает?
– Понятия не имею. Хотя… Вообще-то в последнее время Руби стала странной. У нее началось что-то вроде мании преследования, она несла какую-то мистическую чушь.
– С вашей девушкой что-то явно было не в порядке. Вам не приходило в голову, что неплохо бы ей помочь?
– Что вы себе вообразили? Она же не была сумасшедшей! Просто небольшая депрессия…
– Вы сказали, что она ударилась в мистику. Как это проявлялось в повседневной жизни?
– Она читала Библию, думала о том, что станет с ее душой… и все в таком духе. Я говорил ей, что это глупости. Достаточно посмотреть в окно на этот город, чтобы понять: Бога нет.
Джек невольно усмехнулся. Помолчав, он сказал:
– У меня все.
Аннабель кивнула.
– Можете идти, Кеттер, – сказала она. – Но держите нас в курсе, если решите уехать из города, даже ненадолго. Вот моя визитка.
Когда они остались одни, Джек спросил:
– Что скажешь?
– Это не он. Он не убивал Шарлотту Бримквик. Он ничтожество, но не убийца.