Обещанная колдуну
Шрифт:
Трапезничали мы тесной компанией: командир крепости попросил принести обед к нему наверх. Мы вчетвером смеялись и болтали так, будто находились на светском приеме, а вовсе не в военной крепости за несколько десятков километров от Фловера.
В какой-то момент, когда Блейз был увлечен нарезанием отбивной, а Кайл отошел к камину подбросить дров, Даниель коснулся ладонью моего колена. И это вовсе не было случайностью — он ощутимо сжал его и погладил. А выражение лица его при этом было совершенно невинным. Оно и понятно, ведь никто из парней не должен
— Не скучай тут без меня, — сказал Даниель.
Мой взгляд говорил красноречивее слов: «Буду скучать».
Под конец обеда доставили почту. Из Фловера она добиралась обычно два-три дня. Сначала в гарнизон, а уже после ее отвозили в крепость. Гонец вручил Даниелю письмо, и он чуть нахмурился, разглядывая обратный адрес.
— Что это ему вздумалось мне писать… — пробормотал он.
Я не видела адресата, но, кажется, узнала почерк отца Даниеля с вычурными завитками. У отца с сыном были не самые теплые отношения, видно, поэтому Даниель удивился, получив послание из дома.
— Что там? — не удержалась я.
— Потом прочитаю.
Даниель опустил конверт в карман брюк и поднялся. Через некоторое время он заглянул в столовую, уже переодетый в форму, кивнул на прощание. Лицо его было каким-то застывшим, а выражение глаз, когда он посмотрел на меня, сделалось странное. Так смотрят… Так смотрят, прощаясь. На мгновение мне стало страшно.
— Даниель!
— Да? — он вернулся и остановился на пороге.
— Будь осторожнее, пожалуйста.
Губы Даниеля дернулись в полуулыбке.
— Что ты, галчонок, я всегда осторожен.
Не знаю почему, но после нашего неловкого прощания в душе ненадолго поселилась тревога. Однако я успокоила себя тем, что мои нервы расшатаны после всего, что пришлось пережить в последние дни, вот и вижу опасность на ровном месте.
Я ждала его допоздна, но Даниель задерживался. Уже и ужин закончился, но компания Кайла и Блейза меня больше не радовала.
— Ты переживаешь за этого ухаря? — догадался Кайл. — Уж поверь, скорее миражи на Границе закончатся, чем с ним что-то случится. Видно, далеко забрались с отрядом. Не волнуйся, к утру он точно будет на месте, чтобы отвезти тебя домой.
Я выдавила улыбку и пробормотала слова благодарности.
Дочитывать книгу я поднялась в свою комнату. Зажгла свечи, одну поставила на подоконник. Не знаю, что я хотела этим сказать. Просто подумала, что Даниель, подъезжая к крепости, будет рад увидеть свет в моем окне. Будто это знак, что я его люблю и жду.
Вечером переоделась в рубашку, стыдливо стянула панталончики, решив, что их не помешает простирнуть. Хотя прежде я ничего не стирала на руках, с такой малостью справилась. Повесила их в неприметном месте, надеясь, что утром не придется натягивать на себя влажное белье.
Устроившись в постели, я немного погрустила о том, что Даниель не
В книге оставалось несколько последних страниц, поэтому я решила закончить с ними прежде, чем усну, и сама не заметила, как погрузилась в дрему, даже не погасив свечей.
Разбудил меня стук в дверь. Наверное, я спала недолго, потому что, хоть некоторые свечи оплавились, превратившись в сталагмиты из воска, кое-где еще тлели огоньки, неярко освещая комнату.
— Кто там? — хрипло спросила я.
— Это я.
Даниель? Так поздно?
— Входи.
Я пригласила его в комнату прежде, чем сообразила, в каком неподобающем виде нахожусь. В постели, в рубашке, да еще и без панталончиков. Я быстро приподняла подушку, села, а одеяло по бокам заправила под себя.
Даниель уже привел себя в порядок, переоделся в знакомую рубашку, на глаза свесилась мокрая челка, и капельки воды блестели на лбу.
— Ты не возражаешь? — спросил он, демонстрируя курительную трубочку, зажатую между пальцев.
Вопрос меня удивил. Папа никогда не вдыхал запаха ароматных трав, находясь с нами в одной комнате. Не принято было это делать при дамах. Но в крепости царили простые нравы, мужчины успели позабыть о манерах, навязанных обществом, и к тому же Даниелю после трудного дня наверняка хотелось расслабиться. Пусть. Главное, что он рядом.
Я покачала головой: «Не возражаю». Даниель прикурил от огонька свечи, присел на край постели, вытянул ноги и долгое время молчал, стряхивая пепел в блюдце, на котором тлел огарок. Красный огонек курительной трубочки казался глазом какого-то невиданного зверя, который медленно перемещался то вверх, то вниз: Даниель курил не торопясь, надолго задерживая дым. В воздухе запахло пряностями и горечью.
Интересно, о чем он думал, пока тлела завернутая в тонкую бумагу травяная смесь. Он смотрел на меня не улыбаясь, но очень внимательно. Так, будто впервые увидел и я была незнакомкой, а не Агатой, которую он знает всю свою жизнь.
Конечно, это мне мерещилось. Даниель устал, вымотался, и, вероятно, в голове его не было ни единой мысли, когда он скользил по мне бездумным взглядом.
— А ведь я помню тебя в люльке, — сказал он и наконец улыбнулся. — Твой папа с гордостью демонстрировал орущий сверток, а я думал: какая ты страшненькая!
— Что?! — деланно разозлилась я и подпихнула его ногой через одеяло. — А ну повтори!
На самом деле я не верила, что Даниель, в ту пору двухлетний мальчишка, мог запомнить этот момент. Скорее всего, он решил затеять нашу любимую игру «Разозли Агатку и получи подзатыльник». Я обрадовалась, что он снова превратился в прежнего, беззаботного Даниеля.
Он шутливо отпрянул от моего тычка, затушил окурок о блюдце.
— Но потом из маленькой колючки ты внезапно превратилась в очаровательную девушку, — заметил он, уже серьезно.