Обещанная колдуну
Шрифт:
— Куда же ты ее повезешь? — спросил знакомый голос.
Я нахмурилась, пытаясь понять, кто это с утра пораньше заявился к Даниелю. Потом улыбнулась — Кайл, это его приятный баритон. Сейчас, правда, голос Кайла звучал напряженно.
— Не знаю! — Даниель ответил резко, отрывисто, будто злился на что-то.
Они ссорятся? Я застыла на пороге, не отваживаясь зайти.
— Не знаю! — повторил Дани. — Наверное, к ее отцу. Это их дела, пусть решают сами.
— Не жалко тебе девочку? Такая славная…
— Жалко! — Даниель почти кричал. — Давай поучи меня
— Придется?..
— Ой, да не придирайся к словам! Я всю жизнь думал, что женюсь на ней. Не сейчас, так когда-нибудь. А вчера в письме отец открыл мне глаза! Представляешь, поворот! И что теперь? Как? Жениться на… Я даже не знаю, как ее теперь называть. А если бы и захотел, кто мне позволит? Ты знаешь моего отца, он меня выгонит из дома без гроша в кармане!
На пол что-то грохнулось, будто Даниель в сердцах смахнул со стола вазу или кувшин.
— Ну сволочь я, сволочь! — запальчиво продолжил он. — Но не мог я так просто ее отпустить! Да она не против была! Уж лучше со мной, чем с ним.
— То есть ты не против, чтобы она потом и с ним… — медленно проговорил Кайл.
Я прижала к губам дрожащие кончики пальцев. Губы ходили ходуном. Второй рукой я оперлась о косяк — побоялась, что упаду. Меня потихоньку затапливала тьма. Захлестывала черными волнами. Сдавливала грудь, мешала дышать.
Ответа Даниеля я так и не услышала, только голос Кайла:
— Сволочь и есть.
Я медленно повернулась и, точно в горячке, когда перед глазами все плывет и кружится, побрела по коридору. Спустилась и, не задерживаясь в столовой, вышла наружу. Пересекла небольшой плац и приблизилась к воротам.
— Госпожа, вам нельзя выходить… — пролепетал испуганный голос стражника: сегодня дежурил молоденький рекрут. — Нельзя одной.
— Даниель разрешил выйти и подождать, — я услышала свой голос будто со стороны, и он был удивительно спокоен и безмятежен, вот только губы начало саднить, когда я произнесла имя.
— Командир Винтерс?
Стражник колебался, разрываясь между долгом и страхом попасть под горячую руку.
— Только от ворот никуда! — пошел он на компромисс.
— Хорошо.
Я готова была пообещать что угодно.
Когда ворота открылись, пропуская меня, я отошла на пару шагов, потом еще, словно прогуливалась. Завернула за угол, скрывшись из поля зрения стражника.
А потом быстро зашагала в сторону Сагосских гор. Туда, где у самого их подножия темнел Разлом.
Больше идти мне было некуда…
*** 22 ***
«Я думал, что мне придется на ней жениться…»
«Я даже не знаю теперь, как ее называть…»
«Уж лучше со мной, чем с ним…»
Фразы Даниеля — резкие, острые — кромсали душу на части. Я бежала, не разбирая дороги, меня бросало то в жар, то в холод. От воспоминаний о поцелуях к горлу подкатывала дурнота. А хуже всего было ощущение, что я носовой платок, в который высморкались, использовали один
Все наши общие детские воспоминания, все шалости и разговоры, которые я лелеяла в душе, словно сокровища, для Даниеля не значили ровным счетом ничего. Я была для него просто девочкой, с которой он провел детство. Выгодной партией. Симпатичной мордашкой, с которой приятно было бы развлечься. Но не любовью всей его жизни.
«Но не мог я ее так просто отпустить…»
— Хватит! — крикнула я, сжимая пальцами виски. — Убирайся!
И неожиданно голос Даниеля стих, отступил. Тяжело дыша, я огляделась. Я не успела далеко отбежать от крепости и могла даже различить фигуры людей, кажущиеся с этого расстояния крошечными. Ворота открыли, и дозорные, оседлав коней, разъезжались в разных направлениях.
Группа из нескольких человек отправилась в мою сторону. Да ведь они меня ищут! Как я сразу не сообразила!
Я застыла на месте, глядя, как они приближаются. Бежать бесполезно: в степи я как на ладони. Четверо всадников мчались прямо на меня. Одним из них был Кайл, он вертел головой, силясь разглядеть одинокую фигурку. Но вот один из рекрутов поднял руку, указывая на меня, что-то неразборчиво произнес… Лица обратились ко мне и…
— Меня здесь нет! — крикнула я.
Не знаю, как мне пришла на ум такая белиберда. Все равно что в детстве присесть на корточки и накрыть голову ладошками: «Я в домике».
Но следом случилось нечто удивительное и не поддающееся разумному объяснению: на лицах всадников появилось отрешенное выражение, рекрут, заметивший меня, опустил руку. И вот мужчины сначала поравнялись со мной, а потом промчались мимо, обдав пылью и комками земли, вырвавшейся из-под копыт лошадей.
Не веря своим глазам, я обернулась и еще долго смотрела им вслед. Всадники направились к Разлому, а я, сбитая с толку произошедшим, уже не понимала, куда иду и что делаю.
Еще минуту назад я страстно желала покончить со своей никчемной жизнью, а стоило остановиться и оглядеться…
Собственно, смотреть в степи было не на что. Сейчас, ранней весной, она едва-едва успела покрыться тонкой сеточкой зеленой травы, которая робко проглядывала сквозь коричневые стебли прошлогоднего бурьяна. Но я вдруг почувствовала к этим нежным, тонким травинкам что-то вроде сестринской любви. Какие они хрупкие, а все же не сдаются, хоть и придавлены этими грубыми стеблями. А потом я расплакалась: сделалось так обидно за себя…
Если меня не станет, то мир продолжит существовать. Даниель… Наверное, погрустит. Чувство вины уколет его еще не один раз. Но он будет жить. Просыпаться по утрам, любить других женщин, однажды женится и состарится в кругу семьи. С ним все будет в порядке со мной или без меня…
«Нет уж! — подумала я. — Ты решил, что меня можно использовать, скомкать и выкинуть? Погоди, ты еще посмотришь на меня другими глазами! Я буду бороться!»
Решение пришло само собой: вернусь в крепость с Кайлом и попрошу его отвезти меня во Фловер. А там… Я набрала в грудь побольше воздуха… Пойду к колдуну!