Обещай мне
Шрифт:
Ничего не замечая, Кит с доверчивой бесцеремонностью перелез через него, поднялся и подошел к Филиппе.
– Нет, мамочка, это у тебя самые прекрасные глаза на свете!
– Советую повторять это почаще, а не то я перестану на ночь рассказывать тебе сказки. – И Филиппа легонько пощекотала его.
– Signore, signore! На помощь! Она защекочет меня до смерти!
Не медля ни секунды, Уорбек подхватил его и поднял над головой.
– Лучшая защита – это нападение, Кит.
– В атаку! – завопил мальчик во всю силу легких. – – Давайте вместе ее защекочем!
– Попробуйте сначала поймать
Она неслась к ближайшей рощице, едва касаясь земли, словно легкий мотылек, а следом с Китом на плечах ковылял Уорбек, тяжело опираясь на трость. У огромного старого дуба она остановилась, чтобы перевести дыхание. Погоня приблизилась.
– Никудышные из вас следопыты, – Филиппа выскочила из-за дуба и, ловко уклонившись, побежала назад.
– Щекотать, щекотать ее! – кричал Кит. Филиппа добежала до пледа и уселась на него.
– Ну уж, нет! Раз уж вы меня не поймали, никакой щекотки быть не может. Этот плед – моя суверенная территория… нет, мой волшебный замок. Кто посмеет дотронуться до меня, будет обращен в жабу.
– Вот так всегда, – сообщил Кит, надувая губы. – Это потому, что в детстве она была девчонкой, а девчонки каждый раз мошенничают во время игры.
Уорбек молча, с улыбкой снял его с плеч и посадил рядом с матерью.
– Ошибаешься, милый, все потому, что я ведьма, – сказала Филиппа и демонически расхохоталась. – Я ловлю маленьких детей и ем их! – Заметив, что Уорбек тоже сел, она шепнула на ухо сыну: – А почему обязательно надо щекотать меня? Почему не герцога?
Кит с торжествующим криком бросился щекотать его.
– Сдавайтесь, а то защекочу до смерти! Филиппа присоединилась к свалке бездумно и с готовностью. Но уже через пару секунд Уорбек прижал своих мучителей к могучей груди.
– Сдаюсь, сдаюсь! – повторял мальчик, с пыхтеньем стараясь вывернуться из живого кольца рук.
– Тогда я тоже сдаюсь, – пролепетала Филиппа.
– То-то же, – сказал Корт назидательно. – Противника надо выбирать по силам.
Он видел совсем близко яркие губы Филиппы и с трудом подавил желание впиться в этот прекрасный рот. Искушение было почти непреодолимым, и он поддался бы ему, не будь рядом Кита. Боль утраты пронзила его. Почему она оставила его?
Корт почувствовал себя, как никогда, ограбленным, лишенным того, что принадлежало ему по праву, и это вызвало в душе такую горечь, что он разжал руки и сел.
– Пора домой, – спокойно сказал он. – Видите, солнце уже клонится к закату. Мы доберемся до Сэндхерст-Холла затемно, так что торопитесь.
Коляска катилась по знакомой с детства дороге. Кит уснул, свернувшись на удобном кожаном сиденье и положив голову на колени матери. Филиппа поначалу боролась с дремотой, но теперь тоже крепко спала.
Над головой раскинулось ночное небо с мириадами звезд, похожих на драгоценные камни, рассыпавшиеся по черному бархату. Корт отыскал Большую и Малую Медведицы и невольно задумался о бесконечности Вселенной. По сравнению с вечностью казались незначительными все обиды, сомнения и страхи. Выход можно найти из любой ситуации, пока продолжается жизнь, решил он.
Корт мысленно составил список аксиом, из которых предстояло сделать вывод.
Во-первых,
Во-вторых, Сэндхерст сошел со сцены. Как бы сильно ни любила его Филиппа, он умер и похоронен, а значит, не стоит больше на пути. Не сразу, но со временем воспоминания о его сладкоголосом пении изгладятся из ее памяти. Конечно, простить неверную жену трудно, но такое случается сплошь и рядом, и ему не грозит участь стать всеобщим посмешищем.
В-третьих, ясно как день, что им троим самое место друг подле друга. Что мешает им быть вместе? Только его уязвленное самолюбие, но если речь идет о воссоединении семьи, он проглотит столько этой горькой приправы, сколько потребуется. Очевидно, у Филиппы слишком живое воображение и слишком горячая кровь, и, как чистокровную кобылку, ее нужно держать стреноженной. Теперь он знает, как легко вскружить ей голову, и будет за ней присматривать. Он стал старше, мудрее и легко справится с ней.
Корта не беспокоило, что о его скорой свадьбе уже объявлено в газетах. Он был уверен: как только Клер Броунлоу поймет, что он не хочет жениться на ней, она сама разорвет помолвку. Конечно, предстоящее объяснения будет неприятным, но такова уж участь джентльмена: его слово свято, и только леди может освободить от него. Но чего ради Клер чинить ему препятствия? Их связала не страсть, а простой расчет, и потому единственный поцелуй, которым они обменялись, был невинным прикосновением губ во время помолвки в присутствии родителей невесты. Впервые за последние шесть лет Корт чувствовал надежду на счастливое будущее. Завтра, говорил он себе, завтра.
Глава 10
– В жизни не видел ничего прекраснее. Филиппа вздрогнула и подняла взгляд. Она сидела на корточках перед цветочными горшками.
– Добрый господин, ваше замечание относится к моим цветам? – спросила она, скромно потупившись.
– И к ним тоже, – добродушно ответил Уорбек. Он стоял на пороге оранжереи, опершись плечом о дверной косяк и небрежно поигрывая тростью. Солнце било ему в спину, и были видны только общие очертания фигуры, но тем шире казались плечи, а глубокий низкий голос звучал волнующе.
Филиппа поднялась из-за своей цветущей «живой изгороди» и улыбнулась с неожиданной застенчивостью. В руках у нее был белый в голубой цветочек кувшин с водой, и она оглянулась, ища, куда бы его поставить, смущенно вспоминая вчерашний вечер. Когда она проснулась по приезде в Сэндхерст-Холл, то обнаружила, что голова ее покоится на плече Уорбека. Ощущение его руки на талии было до того естественным, что поначалу она приняла это за сон во сне, когда человеку снится, что он уже проснулся. Все было точь-в-точь как во время медового месяца, и она доверчиво заглянула в серебряно-серые глаза, без удивления встретив взгляд, полный искренней нежности. Позже, вспоминая об этом мгновении, Филиппа уверила себя, что то был всего лишь обманчивый лунный свет, при котором буквально все выглядит романтическим и загадочным. И все же… она хотела заглянуть в эти глаза днем, чтобы наверняка знать, что обманулась накануне.