Обещай мне
Шрифт:
– Как бы я хотел стать кучером дилижанса! Пожалуй, когда я вырасту, я буду кучером.
– Зачем же ждать так долго? – спросил Уорбек с ласковой улыбкой. – Если хочешь, я договорюсь об этом прямо сейчас.
Филиппа даже рот приоткрыла от удивления, когда он и в самом деле поднялся из-за стола и подошел к краснолицему здоровяку кучеру. По мере того, как продолжался их приглушенный разговор, кучер все больше терял свою невозмутимость. Наконец Уорбек сунул руку во внутренний карман и достал кошелек. Несколько золотых гиней перекочевало в протянутую руку кучера, и тот, к изумлению Филиппы, передал герцогу кнут.
– Итак,
– Ух ты!
Мальчик так стремительно выскочил из-за стола, что стул перевернулся и с грохотом упал на пол. Маленький черно-желтый терьер затявкал, добавив суматохи.
– Что это все значит? – потребовала ответа Филиппа, оправившись от потрясения. – Надеюсь, вы не всерьез намерены посадить пятилетнего мальчика на козлы дилижанса?
– Совершенно всерьез, – заверил Уорбек. – Иначе как же он узнает, что такое быть кучером дилижанса? Сегодня ему будет предоставлена возможность решить, так ли уж привлекательно это занятие. Возможно, он рожден для него. – На мгновение глаза его блеснули, выдавая мягкую насмешку, потом он повернулся и пошел к выходу, на пороге остановился и бросил через плечо: – Вы, мадам, можете составить нам компанию, если желаете.
Филиппа задохнулась от возмущения, но выбора у. нее не было, и она бросилась догонять Кита с Уорбеком.
– И как далеко вы намерены ехать? – спросила Филиппа, догнав Уорбека. – До самого Рэмсгейта?
– Да нет, зачем же так далеко, – Уорбек пожал плечами, сделав вид, что не замечает ее негодования. – Пять-шесть миль будет вполне достаточно, чтобы Кит понял, что к чему в ремесле кучера.
– А что потом? Будем добираться домой пешком?
– Нет, конечно. Кучер поедет за нами в кабриолете. Очень удачно, что в дилижансе сегодня нет стариков, а остальные не возражают, если ребенок немного позабавится. Вы можете ехать за нами с Мортимером Бадом или вместе с нами.
– Совершенно безумная затея! – воскликнула Филиппа, а про себя подумала, что это действительно здорово – проехаться на месте кучера.
Кит не стал ждать, чем закончится спор, и быстренЬ-й ко вскарабкался на козлы. Пассажиры один за другим забрались в дилижанс, четверо устроились на крыше, а помощник Мортимера Бада – на своем обычном месте, на высоких запятках.
– Поднимайся же, мама! – крикнул Кит, заметив, что Филиппа все еще колеблется. – Поедем с нами. То-то будет весело!
– Я не знаю… – Она нахмурилась и нерешительно посмотрела на Уорбека. – Неужели вы умеете править даже дилижансом?
– Вне всякого сомнения, – он усмехнулся и подмигнул ей. – Как, по-вашему, я ездил в Итон и обратно?
– Я не спрашиваю, умеете ли вы ездить в дилижансе. Мне интересно, умеете ли вы им править?
– Как раз это я и имел в виду. Я никогда не сидел внутри, только на козлах вместе с кучером. Прославленный Томми Браун разрешал мне править его дилижансом, когда мне было всего тринадцать.
– Вы что же, никогда и ничего не боитесь? – спросила Филиппа, против воли улыбаясь.
– Нет, почему же, есть вещи, которые очень пугают меня, – негромко и серьезно ответил Уорбек. – Например, я долго и отчаянно боялся, что никогда не увижу тебя снова.
Филиппа не нашлась, что ответить. Это был и ее величайший страх последних пяти
– Боже мой, – прошептала она, – я тоже… я тоже…
– Мама, скорее! – снова позвал Кит. – Пора ехать!
Помощник кучера в превосходно сшитом сюртуке, который не стыдно было бы надеть на лисью охоту даже самому знатному джентльмену, свесился с запяток и Вежливо напомнил:
– Эймос Тафтон, к услугам вашей милости. Со всем уважением к вам и леди, самое время пускаться в путь, если мы не хотим выбиться из расписания. Мистер Бад известен тем, что никогда не опаздывает.
– Так вы едете? – спросил Уорбек.
Филиппа посмотрела на сына, гордо восседающего на месте кучера, потом на герцога и, пожав плечами, будто говоря, что совершает нелепейший в своей жизни поступок, решительно шагнула к дилижансу. Он казался громадным, как дом, с козлами на уровне второго этажа.
– Только не нужно лишнего риска! – взмолилась Филиппа.
– Мадам, вы будете путешествовать в обществе члена знаменитого клуба «Четверка гнедых», – произнес Уорбек шутливо. – Нас еще с пеленок учат управлять дилижансом. Это будет езда так езда!
– Как раз этого я и опасаюсь, – вздохнула Филиппа, забираясь с помощью Уорбека на козлы.
Корт лично еще раз проверил упряжь, вожжи и тормозные цепи, потом передал трость Филиппе и натянул перчатки. Наконец взяв вожжи и кнут, он вскарабкался на свое место. Для кучера со здоровыми ногами это не представляло никакой сложности, но ему для этого пришлось приложить усилия. Он скрипнул зубами от боли, пронзившей искалеченную ногу, но забрался на козлы сам. Корт знал, что сегодня ночью ему не даст заснуть мучительная, ноющая боль, как это бывало всегда, когда он не щадил себя. Но он не позволит давней ране превратить его в беспомощного калеку!
Корт оглядел пассажиров, ехавших на крыше. Фермер с красным, обветренным лицом, державший на коленях корзинку с пищащими цыплятами, два весельчака студента, должно быть, едущих домой на летние каникулы, и пышная красотка не первой свежести, раскрашенная слишком ярко, чтобы быть порядочной женщиной, – все они смотрели на него с разной степенью интереса. Корт по всем правилам отсалютовал им кнутом |и уселся поудобнее.
К этому времени на гостиничный двор высыпали горничные, официанты, коридорные, рассыльные, грумы и чистильщики сапог. Слух о том, что сам хозяин собирается править дилижансом, за несколько минут чудом успел разнестись повсюду, и даже кое-кто из лавочников оставил свое заведение, чтобы оказаться в числе зрителей. А уличная цветочница воткнула букетик фиалок в упряжь одного из коренников.
Наконец Корт кивнул грумам, державшим коренников под уздцы, и, как только те отступили, натянул поводья, чтобы почувствовать лошадей. Для упряжки это был знак приготовиться. Через несколько секунд Корт ослабил поводья, и лошади рванулись вперед.
Стук подков и грохот железных колес по булыжнику двора оглушительно раздались в тишине, полной ожидания, и зрители приветствовали выезд одобрительными криками. Натянувшиеся кожаные постромки заскрипели, дышловые цепи отозвались звяканьем и дребезгом, ворота распахнулись с натужным стоном. В довершение всей этой какофонии заливисто залаял щенок Кита. Тяжелый дилижанс, кренясь и подпрыгивая, выехал из ворот с вывеской «Восемь колоколов».