Обещай мне
Шрифт:
Мой дядя заворчал и покачал головой, но больше не возражал. Однако мой отец смотрел прямо на меня. Я смотрела на него. Что-то вроде печали окрасило его лицо, но я не дала ему и намека на улыбку, увидев которую, он поверил бы, что все в порядке. Всё в порядке не будет никогда. Наконец, он отвернулся.
— Упакуй необходимую одежду на три дня, — сказал мне Уинстон вскоре после того, как мужчины ушли.
Я была сбита с толку. — Куда мы едем?
Уинстон сидел на диване с открытым портфелем и перебирал бумаги. — Феникс, — рассеянно сказал он.—
— Бизнес? — Я нахмурилась. — Ты о садах? — Насколько я знала, Уинстон Оллрид владеет и управляет огромными ореховыми садами пекана (Примеч. разновидность ореха) за пределами Долины Иерихон. Он нанимал женщин и детей в городе на период уборки урожая.
Уинстон медленно поднял голову и посмотрел на меня. — Ты просто делай то, что я говорю, женщина.
Он не позволил мне остановиться у дома матери. Я откинулась на роскошное пассажирское сиденье Кадиллак Эскалэйд, интересно, но это было лучше в любом случае. Было бы трудно скрыть физическую и душевную боль от моей сестры. Для меня было легче уехать на несколько дней.
После того, как мы покинули Долину Иерихон, Уинстон стал почти дружелюбным. Мы не останавливались, пока мы не достигли Флагштока, где он купил мне обед в симпатичной столовой. Я заметила, что остальные посетители уставились на убогий и длинный дизайн моего платья и на мои простые черные туфли. Некоторые женщины с жалостью рассматривали меня.
Все они были одеты в удобную повседневную одежду. Я задавалась вопросом, мог бы кто-нибудь из них предположить о пережитом ужасе моей брачной ночи и помогли бы они мне, если они действительно знали о ней.
— Промиз, — строго сказал Уинстон.
Я обратила на него внимание.
Он нахмурился и откусил кусок от ростбифа, медленно прожевав, прежде чем проглотить и продолжил говорить. — Я надеюсь, что не ошибся, взяв тебя с собой. Ты должна будешь вести себя соответствующим образом.
— Конечно, — пробормотала я, глядя на тонкое золотое кольцо на левой руке.
Уинстон слегка похлопал меня по руке. — Хорошо. Тогда давай больше не будет никаких недоразумений, которые потребовались прошлой ночью.
Я выпила воды, снова чувствуя смущение. Я видела, как заблестели его глаза, когда он коснулся темы о том, что уже сделал со мной. Это не было его «недоразумением».
Но я вынуждена и дальше играть свою роль вместе с ним. Я накрыла его руку своей. — Я очень хочу, чтобы мы счастливо начали нашу совместную жизнь.
Он кивнул и еще раз откусил кусок ростбифа.
Я поджала губы. До этого, ночью, когда я лежала с болью, в темноте, я репетировала, что скажу, когда придет время.
— Уинстон. — Мой муж посмотрел на меня. — Я верю, что сейчас я — счастливая невеста, потому что у меня были те года в колледже. У меня было достаточно времени, чтобы увидеть, является ли эта жизнь той, которую я действительно хотела. Иначе, как бы я могла
Его глаза сузились. — Я знаю, что ты колебалась вчера утром, Промиз.
Я опустила голову. — Иногда дьявол находит нас, независимо от того, насколько мы готовы к встрече с ним.
Уинстон кивнул. — Он таков.
Я подарила ему улыбку, которая на каждый дюйм была лживой. — Я благодарна, что ты на моей стороне и будешь наставлять меня, — казалось, он был доволен, поэтому я продолжила. — Хорошо, если будущий муж Дженни даст ей такую же возможность найти собственный путь.
— Дженни, — Уинстон нахмурился.
— Да, — я ухватился за его толстую руку. — Пожалуйста, подумай об этом. У тебя есть огромное влияние в церкви.
Его глаза, казалось, потускнели. Он отдернул руку, и его тон стал ледяным. — Ни одна женщина не может говорить, что я должен делать и чего не должен.
Я закусила губу. Я не хитрила, как большинство женщин, и я ошиблась насчет Уинстона Оллрида. Он не был рассудительным, как большинство мужчин. Или, скорее всего, он был точно таким, как большинство мужчин.
Когда я вышла из машины, в Фениксе, оказалось невыносимо жарко. Был июль, лето было везде, но тут, в пустыне, лето было особо изнуряющим. Я почувствовала слабость, когда следовала в комнату Уинстона в роскошном отеле, где он, по—видимому, останавливался прежде, во время других таинственных командировок.
Как только дверь в комнату открылась, я сразу же направилась к кровати и села расслабившись. На моем теле были места, которые ныли и болели, требуя отдыха, но вот мои ребра, беспокоили меня больше всего.
Я осторожно коснулась места слева от моего позвоночника, откуда исходила самая острая боль. Пытаясь сидеть прямо в течение всех этих километров, дорога оказалась сущим адом. Я думала, что если бы я только смогла отдохнуть, то это было бы совсем другим делом. Я надеялась, что тайные встречи Уинстона могут пройти без меня.
— Ну что ж, — сказал он тихо, покачиваясь в мою сторону, держа руки на пряжке ремня. — Ты очень нетерпелива.
Я знала, если заплачу и буду сопротивляться, он только сделает еще больнее. Смирившись с судьбой, я лежала на кровати с мрачным отрешением, когда он поднял мое платье. Вторжение его толстого тела было резким, и болезненным, как никогда. Я уставилась на стену на Гранд-Каньон на картине и, молча, молилась Богу, я больше не верила в то, что это быстро закончится.
Этого и не случилось.
Уинстон дал ясно понять, что он не позволит мне оставаться в комнате одной. Я хотела сказать ему, что ему не нужно беспокоиться о возможности того, что я ускользну. Нет, если есть шанс, что, выдержав, я смогла бы помочь моей сестре.
Я сидела в кресле в углу роскошного конференц-зала на первом этаже отеля. Трое мужчин, которые сидели вокруг стола с Уинстоном, были одеты небрежно, но часы на запястьях и аромат власти, который они источали, выдавал их, как мужчин при определённых средствах.