Обещай мне
Шрифт:
Сидя в этом кресле, стараясь не облокачиваться, я была настолько поглощена затмевающей болью, что не могла уловить смысла их напряженной беседы. Я поняла, что эти люди требовали некоторые гарантии от Уинстона, который уговаривал их ровным, уверенным голосом. Я уловила одну загадочную фразу, которая была произнесена многократно.
«Правоверный Кооператив».
Я смотрела на других мужчин. Они были не от церкви, я была уверена. Один из них, самый молодой, посмотрел на меня с любопытством несколько раз, и, казалось, хотел сказать что-то. Человек, сидящий
Я, должно быть, слегка задремала потому, что резко очнулась от грубого сжатия моего локтя Уинстоном. Остальные мужчины уже покинули комнату.
— Пойдем, Промиз. Я покормлю тебя ужином.
Я болезненно поднялась. — Уинстон, — я покраснела. — Мне нужно в туалет.
Мало того, что мой мочевой пузырь кричал, что он переполнен, так ещё теплый ручеек между ног предупредил меня о кровотечении.
Уинстон был нетерпелив. — Ты сможешь подождать до того, как мы поужинаем и вернемся в наш номер.
Я с трудом подавила желание ударить по его потной руке и послать в ад. Это было трудно.
Уинстон тащил меня с собой, как будто я была не более чем богатый аксессуар. Он заказал еду для меня, а затем критически оценивал, что я не ела, к его неудовольствию
Уинстон вытер креветочный соус со рта с белой салфеткой. Я смотрела на красное пятно на чистом льне. — Промиз, — сказал он строго. — Тебе нужно будет научиться заботиться о своем теле, если ты хочешь иметь полный дом детей.
Я уронила ложку, которую сжимала и прикусила язык так сильно, что почувствовал вкус крови.
Но слова вышли в любом случае. — Позаботиться о своем теле? Было бы легче "заботиться о своем теле", дорогой муж, если бы ты воздерживался от использования его в качестве боксерской груши, чтобы удовлетворить свои порочные желания.
Я сразу поняла, какую ошибку я сделала. Уинстон бросил салфетку, побледнев от ярости, кинул на меня убийственный взгляд. Я смотрела на него, зная, что он не мог прикоснуться ко мне посреди переполненного ресторана.
Он тоже это знал. Наша официантка, красивая, молодая женщина азиатской внешности, вернулась и радостно наполнила наши стаканы водой. Уинстон не сводил глаз с моего лица.
— Я хотел бы счёт сейчас, пожалуйста.
Официантка чирикнула веселым голосом. — Могу ли я заинтересовать вас нашим десертным меню?
— Нет, — сказал Уинстон с холодной улыбкой. — Мы закажем десерт в свой номер, спасибо.
Я смогла заставить себя пойти с ним обратно в комнату, и у меня была уверенность, что я продолжу покорно отдавать себя. Это было ради моей сестры. Я хотела сделать то, что должна была, чтобы не допустить этого для неё.
На этот раз Уинстон Оллрид не будет удовлетворен, нападая на меня физически. Он заставил меня раздеться догола и стоять перед зеркалом в ванной. Освещение отбрасывало суровый оттенок на синяки, которые покрывали меня ниже шеи. Он стоял рядом
И все это время я думала, как я могла так ошибиться? Я полагала, Уинстон был просто человеком, как мой отец; властный и влюбленный в себя, но никогда по-настоящему жестоким.
Но Уинстон был хуже. Он был тираном, монстром. Может быть, мой отец тоже был монстром. Может быть, все мужчины тайно были такими.
Я не позволила себе слез унижения, которые грозились пролиться. Но когда он снял ремень и начал битья меня по ногам, несколько слезинок скатилось против моей воли.
Когда его рука устала, он схватил меня за длинные каштановые косы, которые висели на спине.
— Сейчас ты будешь проявлять уважение к своему правителю и мужу.
Я слабо кивнула, чуть вскрикнув, когда он хмыкнул и яростно толкнулся в моё изможденное тело.
5 глава.
На следующее утро, когда мы направлялись на машине в Лос-Анджелес, вернулся вежливый Уинстон. Но теперь я знала достаточно, чтобы определить ложь. Мужчина, который купил мне пончик и нес мою сумку в машину, для меня не был тем же мужчиной, который насиловал меня вдали от любопытных глаз.
На протяжении всего пути, он задушевно болтал о погоде и показывал мне особенности пустыни, когда мы проезжали вдалеке от Феникса и этому коричневому пустырю, который находился между мегаполисом с пригородами и Калифорнийской границей. Он задавал мне вопросы об акушерстве и рассказал, как нуждались женщины Долины Иерихон в моей помощи теперь, когда я закончила учебу.
Когда его рука опустилась мне на колено, я сдерживала себя, чтобы не убрать её в сторону.
— Промиз, — сказал он. — Я так рад, что мы, наконец, муж и жена.
Я кивнула, пытаясь расположить тело таким образом, чтобы моя спина не касалась сиденья. Если мои ребра не были сломаны до прошлой ночи, то они, безусловно, были сломаны после неё.
—Да, — сказала я слабым голосом. — Я тоже.
И он, ухмыляясь, отвернулся и продолжил говорить о вещах, которые вообще не имели значения. Когда нас окутало унылый простор пустыни, Уинстон съехал с дороги на стоянку для отдыха. Мимолетно я разглядела знак, указывающий, что мы были в городе Хоуп. Уинстон приказал мне оставаться в машине, когда он заправлял машину бензином. Я не возражала, потому что, в любом случае, двигаться мне было очень больно.
Рядом остановилась машина, и из неё вышел смеющийся мужчина. Его маленькая дочь, которой было не больше шести, вышла из задней двери и прыгнула в объятия. Она поцеловала его в щеку и обвила маленькими ручками его шею, тогда, как женщина высунула голову с пассажирской стороны и улыбнулась им.
Человек поцеловал девочку в лоб, и она посмотрела на него с идеальным сочетанием любви и доверия.
— Ты самый лучший папа в мире, — сказала она с отрезвляющей искренностью, которая может быть только в ребенке.