Обещаю, ты не узнаешь о сыне

Мар Ясмин

— Конечно, уверена! — почти прокричала я. — Если это твоя шутка, то она отвратительная! Верни моего ребенка!

— Мира, успокойся, — голос Кирилла оставался ровным, хотя я чувствовала, что и он начал нервничать. — Я разберусь. Уже еду в детский сад. Сейчас свяжусь еще с отцом.

— Я успокоюсь, когда Марк окажется со мной, — ответила я. — И если это все твои игры, Кирилл, то можешь забыть о дальнейшем общении с сыном.

И отключилась.

Пока ехали, водитель несколько раз оглядывался в мою сторону, но так ничего и не сказал. Видимо, чувствовал висящее в воздухе напряжение

и решил, что в моем случае лучшая поддержка - это молчание.

Машина остановилась у ворот детского сада, и я выскочила, не дождавшись сдачи. На улице было уже темно, фонари тускло освещали мокрые тротуары, отражая свет в лужах. Я направилась к зданию сада, где на крыльце меня ждала бледная, как полотно, Олеся. Рядом стояла воспитательница, которая выглядела не менее напуганной.

— Мира Алексеевна, я... — начала Ольга Сергеевна, но я перебила:

— Кто забрал Марка?

— Пришёл мужчина в деловом костюме, сказал, что он дедушка Марка. У него были документы... — она нервно теребила край кофты, не поднимая на меня глаза.

— Какие ещё документы? — я старалась сдерживать гнев, но он уже накатывал волнами.

— Свидетельство о рождении, ваша доверенность... Всё выглядело официально. И я не подумала, что это может быть фальшивкой…

— Я не давала никаких доверенностей! — выпалила я. — Как вы могли отдать моего сына незнакомцу?!

— Но Марк сам пошел к нему… они с этим мужчиной были даже внешне похожи, — предприняла еще одну попытку оправдаться девушка.

— Вы должны были мне позвонить! Вы… — я все же не сумела сдержать слез.

Я чувствовала такую тянущую безысходность… Она накрывала с головой, лишая разума.

Я стояла перед воспитательницей, вцепившись в сумку так, что костяшки побелели. Слова о доверенности, дедушке и свидетельстве о рождении висели в воздухе, как что-то невозможное, абсурдное. Я уже почти готова была сорваться, как вдруг заметила нечто необычное.

За воротами сада, в тени высоких сосен, стоял черный автомобиль. Дорогой, с гладкими блестящими боками и полностью тонированными окнами. Машина явно не из дешёвых, да и просто так она бы тут не стояла. Сердце гулко забилось в груди. Может, это... отец Кирилла?

— Думаю, надо вызвать полицию, — раздался голос Ольги Сергеевны.

— Позже, пока не надо. Олеся, ты оставайся здесь, — сказала я, резко выдыхая и чувствуя, как учащается пульс. Не дожидаясь её ответа, направилась к машине. Страх и злоба смешались во мне в какое-то дикое чувство беспомощности, но с каждой секундой уверенность, что здесь замешан Александр Кириллович, крепла.

Когда я подошла ближе, дверь машины медленно распахнулась, и на улицу вышел мужчина. Высокий, массивный, в чёрном костюме. Лицо у него было каменным, будто он высечен из мрамора. Взгляд холодный, цепкий и оценивающий.

— Вам нужно сесть в машину, — сухо произнёс он, жестом указывая на открытую дверь.

Я задержала дыхание, но, понимая, что выхода нет, сделала глубокий вдох и сделала шаг. Внутри машины было прохладно и пахло дорогим парфюмом. Салон был просторным, с черной кожаной обивкой, и каждая деталь говорила о статусе владельца.

За мной с тихим хлопком закрылась дверца

авто, словно отрезая путь к побегу. А телохранитель невозмутимо обошел машину и сел на водительское место.

А бежать захотелось сразу, едва я столкнулась взглядом с сидящим на заднем сиденье Александром Кирилловичем. Он встретил меня улыбкой - отнюдь не доброй и теплой, а пробирающей холодом до костей. Это была улыбка человека, который привык все за всех решать.

— Добрый вечер, Мира, — его голос звучал так, будто он меня за чашкой чая пригласил поболтать, а не похитил моего сына и вынудил сесть в его машину. Губы мужчины искривились в ухмылке, но его глаза продолжали напоминать ледяной океан. — Или мне вас звать “невесткой”?

— Пожалуй, лучше просто Мира, — я облизнула ставшие сухими губы и спросила без церемоний: — Где мой сын?

— О, с ним всё в порядке, — ответил Александр Кириллович спокойно, как будто речь шла о каких-то будничных делах. — Мы с ним немного пообщались, замечательный мальчик. Ты его увидишь, как только мы закончим разговор.

Мои мысли лихорадочно метались — где сейчас находился Марк? Что мужчина задумал? Я ужасно злилась, но при этом четко понимала, что выражать свои эмоции в адрес Никольского-старшего - не самая лучшая идея. Точнее, опасная. С такими людьми лучше просто не связываться. И мне сейчас нужно было просто играть на его условиях, забрать сына и забыть все как страшный сон. А еще сделать все, чтобы данная ситуация не повторилась.

Я даже уже примерно догадывалась, о чем захочет поговорить Александр Кириллович. О своем сыне, конечно же. И о том, что мне лучше не мешать ему жить жизнью богатого наследника. В ней, конечно же, не должно быть простушки Миры и внебрачного Марка.

Даже предсказуемо немного.

Мои губы растянулись в улыбке.

— Полагаю, разговор будет о том, что я мешаю вашему сыну и вашим планам?

Его улыбка стала шире, а взгляд — насмешливым. Он медленно провёл рукой по подбородку, будто собирался сказать что-то смешное, но затем, склонив голову, произнес с таким ледяным спокойствием, что у меня мурашки побежали по коже:

— Нет, разговор будет о жизни, Мира. Просто о жизни.

Глава 21

Глава 21. Мира

Я сидела рядом с Александром Кирилловичем в роскошном салоне его автомобиля, пытаясь сохранить спокойствие. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот вырвется наружу. Его холодный взгляд пронзал меня насквозь, а губы изогнулись в едва заметной усмешке.

Машина плавно тронулась с места, водитель действовал без лишних указаний, словно чувствовал, что в данный момент желает хозяин. Это настораживало. Но, наверное, все было куда проще — они договорились о маршруте заранее. За окном мелькал пейзаж вечернего города: огни фонарей отражались в мокром асфальте после недавнего дождя, прохожие спешили по своим делам, укрываясь под зонтами. Высотные здания, словно стальные великаны, проносились мимо, их окна светились теплым светом, создавая иллюзию уюта и безопасности, которой мне сейчас так не хватало.