Обезьяна с гранатой
Шрифт:
– Руку ставил Тьер? – спросил, отступая. – Он! – заключил, не дождавшись ответа. – По манере видно. Тьер был хорошим фехтовальщиком, но мой отец – лучшим.
Он нанес молниеносный укол, метя в шею противника. Де Куртье с трудом отбил удар. При этом его шпага скользнула вверх, и клинок барона резко, почти без замаха, как кнутом, хлестнул по плечу шевалье. Тот вскрикнул и выронил шпагу.
– Вот и все! – сказал Рей, упирая кончик клинка в грудь соперника. – Готовы к смерти, шевалье?
Де Куртье не ответил. Лицо его побелело. Барон оглянулся
– Возьму на себя смелость ходатайствовать о пощаде, – сказал Рей, – при условии что шевалье попросит прощения…
– Я прошу! – закричал де Куртье. – Умоляю! Миледи!..
– Нет! – сказала Алэйне.
– И… расскажет, что поручила ему Элеонора, – невозмутимо продолжил Рей. – Ну?
– Она велела убить наследницу, – сказал де Куртье, нервно облизав губы, – и вас. При первой же возможности. Для этого все затеяно. Меррия нападать на Бар не собирается…
– Падаль! – вскричал Готард. – Ты и твоя шлюха!.. Пощадите его, барон! Я отвезу мерзавца в Дург, где он повторит все перед баронами. Элеоноре – конец!
– Рад угодить вам, граф! – сказал Рей, отступая.
– Не смей! – крикнул Готард, заметив, что шевалье ищет глазами шпагу. – Тебе больше не носить ее. Прочь отсюда! Пешком! Как простолюдин!
Де Куртье повернулся и побрел к отряду, зажимая ладонью раненое плечо.
– Барон! – попросил Готард. – Могу я поговорить с вами с глазу на глаз?
Рей кивнул и, бросив шпагу в ножны, забрался в седло. Они с графом, провожаемые хмурым взглядом Алэйне, отъехали в сторону.
– Прости меня! – сказал граф, когда они удалились достаточно далеко. – Я старый волк, но меня провели, как виллана на торге.
– Элеонора умеет! – кивнул Рей. – Алэйне рассказывала: у нее есть горбун, которого зовут Сисар. Тот и выдумывает подобные гадости. По его навету казнили Эно, пытались убить наследницу.
– Я знаю Сисара! – сказал Готард. – Мерзкий тип. Даст бог, поймаю!.. – Он сжал кулак.
– Каковы ваши намерения, граф?
– Вернусь в Дург, соберу баронов и расскажу обо всем. Мы обложим Бар и заставим Элеонору сдаться.
– А дальше?
– Элеонора даровала нам грамоту, которая предоставляет право по истечении срока ее регентства решать, кому править герцогством.
– Сама подписала себе приговор? – удивился Рей. – Это ее горбун надоумил?
– Наверное, – пожал плечами Готард. – А что станете делать вы?
– Собирались в Киенну… Может, отправиться с вами? Заменим Элеонору на Алэйне и кончим дело?
– Бароны не примут наследницу! – вздохнул Готард. – Сам знаешь почему.
– Это неправда! – сказал Рей. – Алэйне не развратница.
– Ты можешь это доказать?
– Ну… – замялся Рей. – Вы сами понимаете… Как благородный человек я не имею права сообщать о подробностях.
– Ты не промах, барон! – усмехнулся Готард. – То-то она у тебя, как собачка, на свист прибегает. Понятное дело: долгое путешествие, ночлег под небом… Отчего, кстати, вы забрались в лес?
– Чтоб не перехватили в пути. Если б Люка не ранили,
– Кто помог вам зайти и выйти?
– Никто. Лес впускает и выпускает несчастных.
– Ты не похож на несчастного! – заметил Готард, выразительно глянув в сторону Алэйне.
– Я был опечален ранением друга. У Алэйне чудовища обезобразили фрейлину. Мы были расстроены, и лес выпустил нас.
– На все у тебя есть ответ! – вздохнул Готард. – Вот что, сынок! Бери свою герцогиньку и отправляйся, куда ехал. Пусть король выдаст ее замуж. Если вернется с мужем, попытаюсь уговорить баронов. Иначе – нет! Прощай!
Готард развернул коня и ускакал.
– О чем вы говорили? – ревниво спросила Алэйне, когда барон подъехал.
Рей пересказал. Лицо Алэйне пошло пятнами.
– Ты намекнул, что я твоя любовница?!
– Лучше иметь любовником мужчину, чем женщину, – пожал плечами Рей. – Это поможет занять трон.
– А какая слава обо мне пойдет? Имела любовника… Мне замуж выходить!
– Думаю, вашему супругу будет плевать.
Алэйне недоуменно посмотрела на спутника.
– Он женится на герцогстве, а не на вас, – пояснил Рей. – В таких случаях закрывают глаза на куда большее. Когда в брачную ночь вы удивите супруга, он, возможно, и не обрадуется. Целомудрие не считается достоинством в глазах знати. Или вы не знали этого? Едем, миледи! Пора собираться!
«И еще ты отпустил любовника мачехи, – думала Алэйне, тащась следом. – Мог хоть для приличия меня спросить. Дал графу понять, кто здесь главный. Я всего лишь любовница, которой вертят, как хотят. А ведь я даже не целовалась с тобой…»
Почему-то последнее обстоятельство огорчало Алэйне более всего.
19
Буран застиг их на перевале.
К седловине они вышли к полудню. Кони, ступая подкованными копытами по каменистой тропе, поднимались по склону ходко и уверенно. Запасную лошадь Рей взял только одну, да и ту – на всякий случай. В ближайшем городе империи он собирался коней продать и нанять карету. Будущей герцогине Барской следовало путешествовать по землям Киенны приличным ее титулу способом.
Оружия кони не несли. Еще до рассвета Рей погрузил его в мешки и куда-то увез.
– Закопал! – пояснил Алэйне, вернувшись. – Место укромное, не отыщут. А нам столько не нужно. Дороги в Киенне безопасные, а случись разбойники – из пистолетов отобьемся. Шайки большими не бывают, у нас на двоих – три ствола и сотни патронов. Я еще и автомат прихватил…
Алэйне не спорила. После вчерашнего разговора она пребывала в грустном настроении. Печали добавило прощание с Флор. Та плакала и целовала наследнице руки, благодаря за приданое. Флор догадалась, откуда взялись векселя. Алэйне сама едва не всплакнула: успела привязаться к фрейлине. Как теперь без нее? В первом же селении Киенны Рей обещал нанять служанку, но разве заменит чужой человек родственную душу? Алэйне ощущала себя осиротевшей.