Обгоняя смерть
Шрифт:
— Понимаю, это трудно…
— Меня выпрут, вот что.
— Ну ладно, не нужно.
— Это невозможно. Выбросьте из головы.
— Я спросил на всякий случай.
— Это невозможно, — повторил Кэрри.
Но я видел отражавшуюся на его лице внутреннюю борьбу. Угли памяти об Алексе еще не погасли. В душе его до сих пор горело пламя. И у меня оставалась надежда, что этой фотографией займутся.
12
Двигаясь
Мэри открыла дверь, и я последовал за ней на кухню, а оттуда по крутой лестнице в подвал. Он был громадным, гораздо больше, чем я ожидал, и захламленным: коробки высились до потолка, словно колонны в вестибюле; у стен громоздилась всякая рухлядь; старый холодильник покрывал толстый слой пыли.
— Я иногда спускаюсь сюда, — сказала Мэри. — Здесь спокойно.
Я понимающе кивнул.
— Извини за беспорядок.
Я засмеялся:
— Если хочешь увидеть настоящий беспорядок, приезжай ко мне.
И тут сверху послышался голос:
— Где я?
Мы переглянулись. Это был Малькольм. Мэри направилась к лестнице.
— Извини, ради Бога. Вернусь через несколько минут.
После ее ухода я оглядел подвал. В углу за коробками стоял письменный стол, на нем лежал раскрытый альбом с фотографиями. Пыльный. Старый. Я подошел и перевернул несколько листов. Маленький Алекс играет в снегу, шлепает по кромке моря, ест мороженое на пристани. Часть фотографий выпала, оставив только белые прямоугольники на пожелтевших страницах.
В самом конце был снимок Алекса, Малькольма, Мэри и какого-то еще мужчины лет тридцати, симпатичного, с улыбкой от уха до уха. Одной рукой он обнимал за плечи Алекса, другой Малькольма. Мэри стояла с краю, как бы отдельно. В большинстве случаев по карточкам почти ничего нельзя узнать: люди улыбаются, обнимают стоящих рядом, позируют, даже если им этого не хочется. Фотографии могут скрывать самые серьезные разногласия. Но эта свидетельствовала: Мэри здесь явно лишняя.
Она неторопливо спустилась по лестнице.
Я повернулся и показал снимок:
— Кто этот человек?
— О! — произнесла она. — Давно я его не видела. Думала, мы сожгли все фотографии. — Но она улыбалась, разглядывая снимок. — Это Ал. Дядя Ал. Он был другом Малька.
— Но не твоим.
Мэри пожала плечами:
— Честно говоря, думаю, неприязнь была взаимной. Ал был богатым. Мы — нет. Он подарками завоевал их привязанность, и противостоять этому я могла, только держась поблизости к ним. Тратить деньги на меня ему не особенно хотелось.
— Он не был настоящим дядей Алекса?
— Нет. Малькольм работал у него.
— Он
— Погиб в автокатастрофе. — Она чуть помолчала. — Как Алекс.
Я сунул фотографию обратно в альбом.
— Алекс когда-нибудь ходил в церковь?
— В церковь? — Мэри нахмурилась, словно вопрос застал ее врасплох. — В последнее время нет. Но когда был помладше, посещал нашу городскую. Был там членом молодежной группы. Завел нескольких хороших друзей.
— Поддерживал с кем-нибудь постоянный контакт?
— Алекс сблизился с одним из тех ребят… — Мэри умолкла. — Пытаюсь вспомнить его имя. Он руководил молитвами, иногда вел службу и все такое. Потом уехал в путешествие и больше к нам не вернулся. Однако, думаю, Алекс поддерживал с ним связь.
— Пожалуй, имеет смысл пойти по этому следу, так что, если всплывет в памяти имя этого человека, сообщи мне. — Я вспомнил о поздравительной открытке. — Имя Анджела Ратледж тебе ничего не говорит?
Мэри задумалась, но это имя было явно ей незнакомо. Я особенно и не рассчитывал, что она его знает. Возможно, Анджела Ратледж была старухой, добывающей деньги для церкви.
— Ну, я, пожалуй, поеду…
— Мэт, — сказала Мэри.
Я повернулся и взглянул на нее:
— Прошу прощения?
— Я так и знала, что в конце концов вспомню его имя, — улыбнулась она. — Друга Алекса из церкви. Его звали Мэт.
13
Перед сном я раскрыл папку с распечатками, которые дал мне Кэрри, и достал цифровой видеодиск. Вставил его в дисковод и включил просмотр.
Поначалу изображение на пленке, отснятой портативной видеокамерой, было дрожащим, сбивчивым, но потом выровнялось. Начинался фильм кадрами окружающих место катастрофы полей, по которым ехала машина. На земле осталась темная борозда. Трава была выжжена. Торчала какая-то деталь — возможно, выхлопная труба. Я надеялся, что снимавшие фильм укрупнят план, но они этого не сделали.
Камера переместилась к месту, где машина слетела с дороги. На гудроне остались пятна бензина. Битое стекло. Освещение было неважным, и, взглянув на обозначенное в углу время, я понял почему. Семнадцать сорок две. Вечер.
Появилась машина.
Крыша смята. Одна дверца оторвана, багажник исчез — вдавился в заднюю часть салона. Сдвинувшийся мотор разбил с правой стороны приборную доску. Камера чуть переместилась, и я увидел в траве осколки ветрового стекла. Передняя решетка «тойоты» лежала на земле среди кусочков цветного пластика фар. Камера приблизилась и — с помощью дополнительного освещения — показала салон машины. Все было черным, оплавившимся, сгоревшим.