Обгоняя смерть
Шрифт:
Но я не перестал.
Я продолжал бывать там, пока не заболела Деррин.
Моя машина стояла по другую сторону парка. Я вошел на Гайд-Парк-Корнер и направился к Серпантину. [1]Все было спокойно. Голые деревья; вода в озере темная, неподвижная. По ее поверхности бесшумно дрейфовали две модели судов, их паруса ловили ветер. Я шел, захваченный запахом и звуками этого места; травой под покровом палых листьев; дубами и вязами, оголившимися с приближением зимы.
Вокруг бегали дети, оставляя грязные следы. Родители
Иногда я вспоминал чувство безысходности, которое испытал, глядя, как ее гроб опускают в землю. Все было кончено; она ушла и больше не вернется. В глубине души я знал, что Алекс не мог погибнуть в автокатастрофе и в то же время остаться живым, как не могла быть живой и Деррин. Однако, глядя в глаза Мэри, видел там абсолютную убежденность, словно она не сомневалась в своих словах. И какой-то частью сознания я хотел, чтобы она оказалась права. Хотел, чтобы Алекс был жив, несмотря на совершенную невозможность этого. И поиск истины толкал меня вперед, помогая хотя бы на время забыть об одиночестве.
Когда я подходил к машине, после нескольких дней дождя и пронизывающего ветра наконец пошел снег. Я сел за руль, включил отопление на полную мощность и просмотрел номера в своем мобильнике. Найдя нужный, нажал «вызов».
— Бюро консультации населения.
Я улыбнулся.
— Кончай ты.
— Кто это?
— Бюро консультации?
— Дэвид?
— Да. Как дела, Гвоздь?
— Приятель, мы не общались целую вечность.
Мы немного поболтали, наверстывая упущенное. Гвоздь обитал в Камдентауне, был типичным нелегалом: русский хакер, он жил по просроченной студенческой визе, устроил в своей квартире справочную и предпочитал наличные. Я часто пользовался его услугами, когда работал в газете и занимался разоблачениями политиков.
— Ну, приятель, чем могу быть полезен?
Он говорил на том английском, который усвоили многие европейцы, часами смотрящие американские музыкальные видео- и телепрограммы.
— Включай свой превосходный компьютер.
— Никаких проблем. Чем располагаешь?
— Мобильным телефоном — нужно выяснить, кому он принадлежит. Там нет ни номеров, ни адресной книжки. Если назову тебе серийный номер, сможешь выяснить, где он куплен — может, на чье имя зарегистрирован?
— Конечно, не проблема. Только дай мне пару часов.
— Само собой.
Я назвал ему все подробности и номер своего мобильника.
— Да, и мой гонорар слегка повысился, — сообщил Гвоздь.
— Заплачу, сколько скажешь.
Через несколько секунд мобильник зазвонил. Я взглянул на дисплей. Джон Кэрри. Я забыл с ним связаться.
— Джон, извини, совсем замотался.
Молчание.
— Я оставил несколько сообщений.
— Разговаривать долго не могу, — произнес он.
— Хорошо.
— Вы все еще хотите подвергнуть экспертизе
— Конечно.
— Отправьте ее мне домой. Я знаю кое-кого из судебных экспертов, одному из них в свое время оказал услугу. Могу попросить его взглянуть на этот снимок.
— Вы уверены?
— Нет. — Молчание. — Но сделаю все возможное.
— Послушайте, я искренне благо…
— Вероятно, я совершаю самую серьезную ошибку в жизни.
Я не знал, что на это ответить, поэтому промолчал. Но интуиция меня не подводила: случившееся с Алексом до сих пор мучило Кэрри, и ему хотелось разобраться.
Я выключил телефон и смотрел, как снежинки скользят вниз по ветровому стеклу. Мои мысли вернулись к «Ангелу». Последний раз я был там в такую же долгую, холодную зиму, тянувшуюся с начала ноября до конца февраля. Два разных времени, связанных между собой, — кусочек прошлого, соединяющийся теперь с настоящим.
16
«Ангел» — неказистое здание к востоку от Хеймаркет-стрит. Когда я подъехал, у двери уже скопился снег. Я заглянул в маленькое, зарешеченное, как в тюремной камере, окно. В темноте виднелся только квадрат белого света в глубине. Надо мной простиралась пара неоновых ангельских крыльев, на вывеске рядом с дверью было написано, что пивная открывается в полдень. Я взглянул на часы. Одиннадцать сорок.
— Ты слишком рано.
Я обернулся:
— О! Откуда ты взялась?
Женщина за моей спиной измерила меня взглядом. Лет сорока пяти, бледная, похожая на мальчишку, белокурая, с маленькими серыми глазами. Я улыбнулся, но она лишь покачала головой. Поглядела на дверь, потом на небо и плотнее запахнула длинную шубу из искусственного меха.
— Приходи через двадцать минут.
И начала возиться с замком.
— Я здесь не ради пива.
Она взглянула на меня с отвращением:
— Если тебе нужен стриптиз, ошибся адресом.
— И не ради этого.
Женщина распахнула дверь и шагнула внутрь.
— Хочешь поговорить?
— Вроде того.
— Здесь не «Самаритяне». [2]
Она хотела закрыть дверь, но я придержал ее ступней и протиснулся в проем. Женщина не выказала удивления — словно такое случалось часто.
— Денег здесь не найдешь.
У нее был сильный ист-эндский акцент.
— Не беспокойся, — сказал я. — Грабить не собираюсь.
Она уставилась на меня, потом отвела взгляд.
— Легавый. Черт, везет же мне сегодня!
— Я не полицейский.
Женщина бросила шубу на один из столиков у двери.
— Что тебе нужно?
— Можно войти?
— Нет.
Я потер ладони.
— Тогда будем замерзать здесь до смерти.
Женщина оглядела занесенную снегом улицу и взглянула на меня.
— Ладно, — сказала она и жестом пригласила следовать за собой.
Пивная почти не изменилась с тех пор, как я был здесь последний раз. На стенах появились новые обои — и только. Помещение было длинным, узким, с пятиугольным закутком в глубине, достаточно большим для пары столиков, и с музыкальным автоматом у дальней стены.