Обгоняя смерть
Шрифт:
— Ви? — негромко произнес он.
И отступил на шаг.
— Ви?
Еще шаг.
В квартире было так тихо, что он наверняка слышал мое дыхание.
И прежде чем я понял, что происходит, в щели между дверью и косяком появился его глаз и часть лица — его взгляд скользил от ножа в моей руке к лицу.
Глаза наши встретились.
И он кинулся прочь.
Когда я выбежал в коридор, двери в его конце были распахнуты и человек уже миновал их. Я бросился следом, перескакивая через две ступеньки, сжимая нож. Когда выбрался наружу, он, оглядываясь на бегу, приближался к металлической
И тут мне повезло.
Парни, игравшие в футбол, переместились ближе к дому. Оглянувшись в очередной раз, этот человек столкнулся с одним из них. Подросток упал. Мужчина попытался обогнуть его, но споткнулся и рухнул на землю. Несколько секунд он оставался недвижим. Потом кое-как поднялся, но поскользнулся в грязи и повалился снова.
Когда я набросился на него, он двинул меня ногой в живот. Я пошатнулся, теряя равновесие, но сумел ухватить его за куртку. Он ударил меня снова, ногой по лицу. Удар ошеломил меня. Я выронил нож и замигал, пытаясь сфокусировать на нем зрение. Он взглядом измерил расстояние между мной, ножом и оградой. Это крохотное промедление было мне на руку: я вцепился в его куртку и огрел по голове.
Он отпрянул и схватил мою руку, пытаясь ее сломать. Но я вырвался, метнул кулак к его лицу и промахнулся. Он перекатился влево, и мой второй удар пришелся по земле. Оттолкнув меня, он бросился бежать, измазанный грязью.
— Стой! — крикнул я.
Добежав до металлической ограды, он опустился на колени и быстро пролез в дыру. Оказавшись в безопасности, надвинул капюшон куртки, чтобы я не рассмотрел его лица, и трусцой припустил прочь.
Когда я подошел к ограде, он достиг середины узкого переулка с противоположной стороны дороги и теперь двигался медленнее, чтобы не поскользнуться снова. В лужах вокруг него отражалось небо. Добежав до конца переулка, он остановился и оглянулся, прежде чем исчезнуть окончательно.
Направляясь к своей машине, футах в двадцати от того места, где ребята гоняли мяч, я обнаружил мобильный телефон. Измазанный грязью, лежавший дисплеем вниз в сырой траве. Я поднял его, обтер и снял блокировку клавиатуры. Мобильный включился, и я нажал кнопку «ответ».
Послышался шум машин в отдалении.
— Ты пожалеешь, что поднял его, — прозвучал чей-то голос.
Я промолчал. Увидев свой нож на траве примерно в шести футах, подошел и поднял его, потом взглянул на ограду, на дом и снова на дорогу.
За мной наблюдали.
— Слышал меня?
— Кто вы?
— Слышал меня?
— Да, — ответил я и вновь огляделся. — Эта квартира принадлежит вам?
— Ты только что совершил большую ошибку.
— Ничего, я совершал их и раньше.
— Не такие. — В телефоне послышались треск и шипение. — Слушай меня: садись в свою машину, уезжай к чертовой матери туда, откуда приехал, и забудь обо всем, что видел. Из своей норы больше не вылезай. Ясно?
Я отвел телефон от уха и взглянул на дисплей. Еще один заблокированный номер.
— Кому
— Это ясно?
— Что представляет собой «Голгофа»?
— Это ясно?
— Где Алекс Таун?
— Ты не слушаешь меня, Дэвид.
Я опешил.
— Откуда вы знаете мое имя?
— Единственный шанс.
— Черт возьми, откуда вы знаете мое имя?
— Это твой единственный шанс.
На этом связь прекратилась.
15
Из ресторана открывался вид на Гайд-парк. Возле окон был ряд кабинок, стилизованных под американскую закусочную, из музыкального автомата звучали песни Элвиса Пресли. Стенные часы надо мной показывали десять сорок. Лапы Микки-Мауса касались цифр десять и восемь. В трех кабинках от меня сидела французская пара, за ними дети ели гренки с джемом. Других посетителей в ресторане не было.
Я разложил на столе взятый из квартиры блокнот и поднятый с травы возле дома мобильный. Как и в квартирном телефоне, здесь не было контактных номеров, перечня звонков и сохраненных сообщений. Может быть, этим телефоном не пользовались. Или каждый раз все стирали.
Подошла официантка с моим завтраком — омлет, гренки и большой кофейник. Поставила все это на стол и удалилась. Я люблю кофе, иногда даже предпочитаю его вместо еды. Чем не кофеман? Ресторанная пища больше не привлекала меня, главным образом потому, что есть в одиночестве скучно, да и за время семейной жизни я обленился. Деррин превосходно готовила, питаться дома было вкуснее и безопаснее. После ее смерти я старался плотно завтракать, а потом не особенно беспокоиться об обеде. Съедал салат или бутерброд. Неизменно пил кофе. Вечерами ел поздно и мало, обычно смотря по телевизору новости или фильм на цифровом видеодиске.
Я наполнил чашку и снова принялся за найденный телефон. Допущенная оплошность, видимо, ничем этим людям не угрожала. В мобильном не было ничего способного навести на их след. Ни улик. Ни номеров. Но вне зависимости от их связи с Алексом они явно меня отпугивали. Похоже, я слишком к чему-то приблизился.
Я пододвинул блокнот.
В квартире свет из окон падал на поверхность бумаги, высвечивая вмятины, оставшиеся от записей на предыдущих листах. Я попросил у официантки карандаш и стал легонько штриховать блокнот. Постепенно начали появляться слова. В верхнем правом углу: «Нужно позвонить Ви». Посередине, менее четко, несколько имен: «Пол. Стивен. Зак». Внизу неразличимый, пока я не поднес блокнот к свету, телефонный номер.
Я достал свой мобильник и позвонил по нему.
— «Ангел», Сохо, — ответил кто-то.
Я слышал, как в отдалении разговаривают люди.
— Пивная «Ангел»?
— Да.
Подождав немного, я выключил мобильник.
Я сообщил этот номер в справочную, и мне назвали адрес, по которому он зарегистрирован. Это, как я и предполагал, была пивная на окраине китайского квартала. Во время стажировки я работал в паре со стариком по имени Джекоб, опытным репортером, освещавшим события в Сити. Тогда он был завсегдатаем «Ангела». Однако несколько лет спустя перестал там появляться, поскольку вышел на пенсию и уехал в норфолкскую деревню.