Шрифт:
Владимир Романович Келер
Обида
После звонка Макс против обыкновения не сорвался сразу с места и не понесся, всех расталкивая, в коридор. Он извлек подкинутую записку из кармана и еще раз внимательно ее перечитал. Особо всматривался в почерк.
В записке стояло (без подписи):
Максик
Курит табак,
Спички ворует,
Дома не ночует.
Спит под забором,
Зовут его вором.
"Кто?
– мучительно думал Макс.
– Кто написал? Никита? Яшка? Мишка Скобелев? Но они стихов не сочиняют... Может быть, Нинка Галицкая? Она сочиняет, я знаю. Такая на все способна".
Макс все же вышел в коридор. У раскрытого окна стояла группа девочек-старшеклассниц. Они о чем-то перешептывались, временами прыская от смеха. Заметив Макса, девочки как по команде повернулись к нему и дружно рассмеялись.
– Приветик!
– сказала одна, застенчиво улыбаясь.
– Тыр-пыр, сорок дыр, как жисть, цыпленочек?
Это была Стелка-Подделка, двоюродная сестра Макса. Она всегда приветливо обращалась к брату, правда, с помощью своих мерзких словечек, но он ее избегал. Он не любил ее, как не любил и тетю Наташу. Обе гадкие. Мать жадная и злая, настоящая "Наталка-Шакалка", как ее все называли. А дочь фальшивая. Кажется одной - хорошей, а сама почище матери. Всем лезет в дружбу и всем старается навредить.
"Может быть, она? Зайти и положить мне это в парту ей ничего не стоит..."
Вконец расстроенный, не отвечая Стелке, Макс прошел мимо.
Как хорошо, что следующий урок был последний! Еле его досидев. Макс наконец выскользнул на Селезневку и по ней, затем по людной Новослободской быстро зашагал домой, стараясь идти без попутчиков.
Повернув с Новослободской
– И ты, старик, обиделся на эту чепуху?
– воскликнул медик.
– Ну и комик же ты, брат!
– А ты бы не обидился? Дураком назвали! Чего только не наплели.
– Да кто же на шутку сердится, ты пойми! К тому же не сами сочиняли, это точно, точно. Помнится, и мы что-то в школе в этом роде писали: "Мишка дурак, курит табак", и так далее, и так далее.
Андрей помолчал немного, потом вдруг усмехнулся. Словно что-то вспомнил.
– Слушай меня, старик!
– сказал он.
– Однажды я тоже в институте получил талантливую анонимку. Высмеивали, что я за все берусь, а у меня ничего не получается (ух, это точно, точно!). Вот послушай-ка:
Когда посредственность тиха,
В том нет особого греха.
Но как она противна,
Когда инициативна.
– Ну и что? Нашел, кто написал? Надавал, как следует?
– Какое там!
– безнадежно махнул рукой студент.
– Даже не старался.
– А... как сделал?
– "Как", "как"! Вывел тушью крупными такими буквами на большом листе ватманской бумаги все стихотворение и повесил в лаборатории.
Уже входя в подъезд, Андрей добавил с гордостью:
– Теперь весь институт знает на память!
Выдам тайну: эти стихи сочинил московский пионервожатый Володя Минаев.
Только на всякий случай все же не рассказывайте Андрею.