Обитатели миража (сборник)
Шрифт:
Со всех сторон помост окружали стоявшие внизу низкие, с изогнутыми спинками стульчика Занавеси раздвинулись, и оттуда плавным, неслышным шагом вышли девушки. Они держали в руках разнообразные музыкальные инструменты: флейты, арфы и эти необычные, возбуждающие чувственность двухоктавные барабанчики. Девушки уселись на стульчики, тронули инструменты, и розовый воздух завибрировал в такт странной тягучей мелодии.
Сцена была готова. Какую же пьесу собирались на ней сыграть?
Появились другие темноволосые девушки, одетые в короткие, приподнятые над коленями юбочки, в низко вырезанных корсажах белели полуобнаженные
Я поискал глазами О'Кифа. Что же такое сказал ему Маракинов? По лицу Ларри было видно, что его мысли витают где-то далеко, потому что даже прекрасные женщины, сидевшие в зале, не привлекали его внимания. В глазах ирландца застыло холодное, суровое раздумье, и, когда, время от времени, он поглядывал на Маракинова, в них появлялось какое-то странное выражение. Йолара, хмурясь, наблюдала за О'Кифом. Вдруг она что-то тихо приказала стоявшей за ее спиной прислужнице.
Девушка быстро ушла и вскоре вернулась, держа в руках светло-желтый, словно вырезанный из куска янтаря, кувшин. Жрица налила из него в бокал Ларри прозрачную жидкость, сразу же засверкавшую крохотными искорками. Прикоснувшись к бокалу губами, она передала его в руки Ларри. Рассеянно улыбаясь, Ларри взял бокал, с отрешенным видом дотронулся губами до того места, где его целовали губы Йолары, и выпил до дна. Кивок Йолары - и девушка вновь наполнила бокал.
И в тот же миг ирландца словно подменили. Куда только подевалась вся его рассеянность, мрачная задумчивость - глаза засверкали и заискрились. Он ласково склонился к Йоларе, что-то нашептывая ей на ушко. Голубые глаза торжествующе вспыхнули, мелодичный смех звенел, не умолкая. Она подняла вверх свой бокал, но его наполнял совсем не тот напиток, что наливали в кубок Ларри. И снова, едва лишь ирландец осушил свой бокал, ему незамедлительно налили из желтого кувшина. Ларри поймал брошенный на него Лугуром недобрый взгляд, дерзко усмехнулся в ответ. Йолара придвинулась ближе, соблазнительная как никогда.
Ларри вскочил на ноги, в лице мелькнула бесшабашная удаль, он был похож на расшалившегося мальчишку.
– Тост!
– крикнул он по-английски.
– За Сияющего Бога! Чтоб ему скорей провалиться в тартарары к своим чертям!
Ларри произнес имя Двеллера так, как его называли здесь, в Мурии, но на своем родном языке и со своим своеобразным произношением, так что, к счастью, никто, кроме нас, ничего не понял. Но издевательская подоплека сказанного им не вызывала никаких сомнений - наступила мертвая, путающая тишина. У Лугура, вспыхивая малиновыми искорками, яростно полыхали зеленые глаза. Жрица, протянув руку, пыталась усадить Ларри. Он поймал мягкую ручку, погладил ее, устремив куда-то вдаль сумрачный взгляд.
– Сияющий Бог..
– Ирландец говорил медленно, раздельно.
– Я и сейчас будто наяву вижу лица тех, кто танцевал вместе с ним. Это Огни Моры пришли сюда., один Бог знает как... пришли из Ирландии... Огни Моры!
Он задумчиво разглядывал примолкших гостей; а затем с его губ полилась одна из самых странных и самых таинственных лирических легенд Эрин [35] : "Заклятие Моры":
Он в ночи огнями Моры беспощадно опален.
Он о прошлом не жалеет и любви не жаждет он.
35
Эрии
Для спаленных пламенами грусть и радость - только сок.
Йолара опять потянула его вниз, пытаясь усадить рядом с собой, и он снова схватил ее за руку. Глаза его оцепенели... он тихо запел:
И бредет он вслед напеву в мире спящей тишины по дороге, испещренной серебром ночной луны.
Постоял немного, покачиваясь, и затем, рассмеявшись, позволил жрице осуществить свое намерение.
Сел и осушил бокал.
Я помертвел от ужаса, и последняя надежда покинула меня, ибо Ларри был пьян, дико, безумно пьян.
Все задвигались, заговорили. Прекрасные, как феи из волшебной сказки, женщины и карлики тайком переглядывались между собой. Но вот встала Йолара, вызывающе вскинув голову, сверкая холодным блеском серых глаз.
– Слушайте меня все! Вы - члены Совета, ты - Лугур, и все остальные, кто находится здесь!
– крикнула она.
– Ибо я, жрица Сияющего Бога, по праву, которое мне дано, беру себе супруга. Вот он!
– Она показала рукой вниз, на Ларри.
Он посмотрел на нее снизу вверх.
– Что ты такое говоришь, ничего не понимаю, - невнятно пробормотал он.
– Но сказать нечего - ты хороша., я полюбил твой голос..
У меня оборвалось сердце. Рука Йолары незаметно опустилась на голову ирландца, ласково погладила волосы.
– Ты знаешь закон, Йолара, - Лугур говорил тусклым, безжизненным голосом.
– Ты не можешь взять себе в мужья человека не из нашего рода. А этот человек - чужестранец, варвар, пища для Сияющего Бога, - он буквально выплюнул последнюю фразу.
– Да, он не нашего рода, Лугур. Он выше нас!
– спокойно отвечала Йолара.
– Он сын Сийа и Сийаны! Вот!
– Ложь!
– заревел красный карлик.
– Ложь!
– Сияющий Бог открыл мне это!
– мягко сказала Йолара.
– А если ты не веришь, Лугур, ну что ж... поди сам спроси у Сияющего Бога.
Невыразимая угроза прозвучала в последних словах, - видно, их скрытый смысл дошел до Лугура и подействовал убедительно.
Он стоял, сраженный наповал, со смертельно побледневшим лицом. Маракинов снова наклонился к нему, что-то зашептал. Красный карлик поклонился, совершенно недвусмысленно ухмыльнувшись, и, вернувшись на свое место, опять надолго замолчал. И снова я с похолодевшим сердцем подумал, как же должна быть велика власть русского, если он вертит Лутуром, как послушной куклой.
– Что скажет Совет?
– решительно потребовала Йолара, обводя стол взглядом.
Некоторое время сидевшие за овальным столом совещались. Потом заговорила женщина - та, у которой лицо было словно разрушенный алтарь красоте.
– Желание жрицы - закон для Совета, - объявила она.
Лицо Йолары потеряло свое вызывающее выражение; она ласково взглянула на Ларри. Ирландец сидел, покачиваясь, что-то мурлыкал себе под нос.
– Позовите жрецов!
– приказала она, затем повернулась к притихшим пирующим.
– По всем правилам церемониала Сийа и Сийаны, Йолара возьмет себе в мужья их сына.