Обитель душ 2. Эфемерность величия
Шрифт:
Вжух. Картинка в глазах Зарины смазалась, когда Ловэль исчез с того места, где только что стоял. Мгновением позже он появился за спиной Хонора и протянул к нему руку. Почуяв неладное, юноша развернулся, одновременно оттолкнув подальше от себя Аселина с прижимающейся к нему Айрой, и попытался нанести удар противнику кулаком в челюсть. Координации никакой, замах нулевой, неудивительно, что вышло комично до слез, но ситуация явно не способствовала смеху. Ловэль с легкостью увернулся. Хонор, издав отчаянный вопль, пошатнулся и, зацепившись левой ногой за правую, повалился
Зарина удрученно вздохнула. Идиотизм. Кудрявый маньяк-убийца с любопытством уставился на что-то на своей ладони. Девчока присмотрелась повнимательнее. Клок черных как смоль волос. Видимо, во время совершения Хонором всех этих цирковых движений его длинные волосы, завязанные в хвост, оказались вблизи загребущих рук Ловэля, а тот, уходя от удара, по наитию схватился за них и вырвал несколько волосинок. Еще пару таких заходов, и из выдранных волос Хонора можно будет сбацать качественный паричок.
Хонор приподнялся на руках, с диким видом глядя снизу вверх на Ловэля. Тот посмотрел в сторону кучи-малы на полу, и их взгляды встретились. Что-то промелькнуло на лице Хонора, что-то чужеродное и гнетущее. И в следующий миг Зарине показалось, что пол под ее ногами слегка дрогнул.
Внезапно черные волосы на ладони Ловэля стали стремительно расти, опутывая его руку, как ожившие мохнатые водоросли. Челюсть Хонора ухнула вниз. Успевшие выползти из-под него Айра и Аселин потрясенно замерли. А вырванные волосы между тем продолжали удлиняться, обвиваясь вокруг Ловэля, как паутина гигантского паука. Но маньяк и не думал сопротивляться, и за все время не издал ни единого звука. Две с половиной секунды симфонии из неопознанных хрустов, и черная волосяная лапа вздернула Ловэля к потолку. Изумление на лице Хонора сменилось выражением ужаса, когда огромные волосяные пальцы, сжавшие Ловэля в кулак, ударились о потолок и, дернувшись, обратились ветвями, а «лапа» стала изогнутым стволом ивы.
— Что за шум у вас? — Одна из дверных створок распахнулась и в проем просунулась голова Ленарда Джонасона. — Госпожа Ланиэль решила совершить повторную атаку? Ох, ты... Что за дьявольщина? — воскликнул он, узрев разбитое окно и валяющиеся повсюду осколки.
— Мне позвать стражу? — Ленард перевел взгляд на середину зала и, конечно же, узрел дерево, растущее прямо из пола. Такую махину трудно не заметить. — Хотя лучше не звать.
Ловко проскользнув в зал, Ленард быстро прикрыл за собой дверь, оставив лишь маленькую щелочку. Через нее он, непринужденно улыбаясь, уверил солдат стражи, сбежавшихся на шум и сгрудившихся в коридоре, что ничего из ряда вон выходящего не происходит и помощи никому не требуется.
— Расходитесь, господа, — щебетал юноша, удерживая дверь, чтобы ни один солдат не увидел, что творится в тронном зале. — Что вы говорите? Кто-то кричал? Нет, уверяю вас, никто не кричал. Возможно, до ваших ушей донеслись звуки грандиозной истерики, которую закатил мой глубоко любимый друг Аселин Клемент вследствие ужасающего переутомления. Нет,
С грохотом закрыв створку, Ленард вздохнул и оглянулся на молчаливых наблюдателей.
— Я закатываю истерики? — Аселин выглядел обиженным. После нападения маньяка ему следовало бы быть испуганным, но нет, правитель Королевства Весов был именно обижен. Видимо, в геномах правителей Утопии был ген, позволявший быстро отходить от всякого рода потрясений.
— Нет, но глядя на конфетного тебя, в это можно легко поверить, — усмехнулся Ленард, приблизившись к другу.
— Это удар по моему самолюбию, — с укором отметил Аселин.
— Лучше уж по самолюбию, чем по репутации, — бросил Ленард, задирая голову и рассматривая ветки ивы, доходящие до потолка. — Даже самый несообразительный солдат сумеет, в конце концов, смекнуть, что просто так гигантское дерево посреди залы вырасти не может. Я бы подумал так: магия — дерево — природа — стихийник. Стихийник в королевском замке, значит, кто-то из правящих лиц его прикрывает. Дело за малым: сообщить Святой Инквизиции.
— Считаешь, нас могут предать наши же солдаты? — На лице Аселина появилось сомнение.
— Не все такие верные, как твой Роуланд или капитан Ротшильд, мой друг. — Ленард снисходительно похлопал Аселина по плечу. — Людьми правит страх. Стихийники — страх народа во плоти. Если правитель якшается с теми, кто несет в себе страх и ужас, то такой правитель, по мнению многих, не достоин доверия. Честно говоря, я сам испугался, увидев эту иву — результат природной магии. Страх перед тем, что сильнее тебя, глубоко внутри нас. От него не просто избавиться. А если уж у меня, знающего, что стихийники в большинстве своем мирные и вреда не приносят, как тот же Хонор, затряслись поджилки, то что говорить об обычных людях, живущих в неведении?
— Ты прав, Лен. — Аселин отвел взгляд, но потом снова пристально уставился на правителя Королевства Льва. — Но больше не смей выставлять меня слабаком, хнычущим по каждому поводу!
— Договорились. — Ленард схватил руку Аселина и от души пожал. — Но ты многое теряешь, мой друг. Ты обладаешь миловидной внешностью, а когда корчишь гримасы — просто очаровашка. Поверь, вызывать умиление у людей тоже своего рода сила. Не будь ты таким добропорядочным, то крутил бы людьми, как пожелал бы.
Аселин вырвал свою руку и удрученно покачал головой.
— Я не такой.
— Поэтому-то я от тебя без ума. — Ленард ухмыльнулся. — А теперь, господа, кто-нибудь все-таки объяснит мне почему у нас в помещении из пола торчит ива? Гигантская ива! Хонор, золотце, тебе не говорили, что свои стихийные штучки лучше не вытворять при свидетелях?
Хонор ошалело уставился на Ленарда.
— Разве это я?
— А кто еще в этом зале владеет стихией Земли? — ласково спросил его Ленард. — Не знаю, как вы, но я полагаю, что выращивание деревьев больше подходит стихии Земли.