Обитель Джека Потрошителя
Шрифт:
– Господи, делай что хочешь, только побыстрее, – отмахнулась я, понимая, что времени до поезда осталось уже в обрез и на споры просто нет времени.
Пришлось послушно натягивать Наташкины вещи из тех, по которым не так была заметна наша разница в размерах. Наташка гораздо выше меня и несколько крупнее, но свитер и джинсы для меня удалось подобрать более-менее подходящие. Если не считать, что штанины лежали на моих сапогах гармошкой, можно было сказать, что я выглядела почти прилично, а главное – была сама на себя не похожа. Выяснилось, что, избавившись от старомодного пальто, я чертовски похорошела, а это, несмотря на беспокойство из-за предстоящей поездки, несколько улучшило мое настроение. Сама же Наташка
Торопились мы зря, так как оказалось, что поезд из-за внезапного изменения в расписании отправляется на полчаса позже. У нас образовалась целая куча свободного времени, которое надо было как-то убить. Мы досконально изучили небогатый ассортимент привокзальных ларьков и начали просто глазеть по сторонам. И надо же – вскоре я приметила нечто любопытное.
Милочка смотрелась в толпе полусонных, уставших пассажиров, как райская птица в курятнике. Ее нельзя было не заметить, глаза сами собой цеплялись за ослепительно яркое пятно в общей серой массе. Ярко-алый лакированный плащ, отделанный белоснежным песцом, высоко открывающий стройные ножки, и небрежно сколотые на затылке золотистые волосы привлекали любопытные взгляды со всех сторон. Но Милочка почти не обращала на них внимания, сильно озабоченная тем, чтобы удержать равновесие: обутая в сапожки на высоченных шпильках, она волокла за собой огромный чемодан, неповоротливый, как гиппопотам на прогулке, то и дело спотыкалась, отчаянно взмахивая свободной рукой. До ее ушей наверняка долетали сальные шуточки ротозеев, и она болезненно морщилась, отворачивая покрасневшее лицо.
– Интересно, что здесь делает наша фифа? – ткнула меня локтем в бок Наталья.
– Ну, раз с чемоданом, значит, собралась куда-то ехать.
– Небось на курорт. Вон сколько шмоток с собой набрала. Дотащить не может.
В этот момент Милочка как раз протиснулась сквозь стеклянные двери и, мелко перебирая ногами по льду, засеменила в сторону платформ.
Мы направились в том же направлении минут через пять, когда объявили посадку на наш поезд.
Вагон оказался полупустым. Я взглянула на часы. Спать хотелось ужасно, но нужно было ждать, пока поезд тронется, – только тогда проводница принесет нам белье. Поскольку мы рассчитывали обернуться с поездкой за сутки с небольшим, то вещей у нас с собой практически не было. Зубная щетка и мыло прекрасно уместились в одной маленькой сумочке. От скуки я некоторое время тупо смотрела в окно на суетящихся на платформе людей, слушая громкие крики разносчиц:
– Фанта! Пепси! Минералка!
Включилось радио. Известный шлягер почему-то еще больше вогнал меня в сон. Время тянулось томительно медленно. Я зевнула, да так и застыла с открытым ртом, уставившись в пыльное стекло. Мимо нашего окна размашистым шагом шел еще один хорошо знакомый мне человек. И у меня мелькнула мысль, что все, кого я знала, решили сегодня разом сняться с места и отправиться в путешествие. А подобные совпадения давно перестали мне нравиться. Петр Сергеевич был налегке, с легкой спортивной сумкой на плече, которая совершенно не подходила к длиннополому драповому пальто, и с лицом, выглядевшим озабоченным. Он явно кого-то искал. На минуту у меня закралось подозрение, что нас. Ведь говорила же Наталья, что за нами могут следить. Но чтобы сам Турков? Собственной персоной?
Когда он скрылся из поля моего зрения, я забеспокоилась. Меня так и подмывало узнать, куда и зачем направлялся супруг бизнес-леди Дианы. Не тратя времени на объяснения, я выскочила из купе и кубарем скатилась на платформу. Тщетно. Его нигде не было видно. Испарился он, что ли? Я зайцем понеслась вдоль вагона, хлопая расстегнутыми полами куртки, как вспугнутый
Второй раз я видела их вместе, и опять они ссорились. Только тогда права качала Милочка, а теперь они поменялись ролями. Как он орал! Это была песня! Слов я, конечно, не слышала, но мимика впечатляла. От благородной снисходительности Петра Сергеевича и следа не осталось.
Милочка сидела напротив него, втянув голову в плечи и глядя в сторону. Я видела, как она вздрагивает. Она, не отрываясь, смотрела на свои руки, и было в этом ее немигающем, пристальном взгляде какое-то отчаяние, сродни тому, которое испытывает загипнотизированная удавом птичка.
Засмотревшись на Милочку, я упустила из виду Туркова и, когда перед моим носом задернулись обе занавески, подпрыгнула от неожиданности. Что, если он заметил меня? Вдруг он сейчас уже спешит вдоль вагона, чтобы схватить меня за шкирку на месте преступления? Я так ярко представила себе сцену возмездия, что бросилась прочь без оглядки. Ворвавшись в наше с Наташкой купе, я первым делом бросилась к окну, быстро задернула занавески и только после этого, облегченно вздохнув, плюхнулась на свою полку.
После очередного подорожания билетов пассажиров на железной дороге стало значительно меньше. Лишь московские поезда, как и во все времена, были переполнены. Люди делали свой маленький бизнес, невзирая на дорожные расходы, да мотались за госсчет чиновники. Остальные сидели по домам. Потому наше с Наташкой купе так и осталось в нашем с ней полном распоряжении. Никто не польстился на две оставшиеся верхние полки, благо в других купе и нижних было предостаточно.
Обычно я засыпаю в поездах отвратительно. Всю ночь ворочаюсь на жесткой полке, слушая громкий стук колес. На этот раз все было по-другому. Едва коснувшись головой жесткой подушки, я провалилась в глубокий тяжелый сон. Наташка уснула задолго до этого.
Я увидела себя в огромном зале с зеркальными стенами, многократно повторяющими мое изображение. Почему-то на мне была надета балетная пачка, которая неприятно колола обнаженные по локоть руки жестко накрахмаленными оборками. Пошатавшись по залу и вдосталь налюбовавшись на себя, любимую, я отправилась в коридор. Там было темно. И все же коридор показался мне знакомым, я поняла, что бывала здесь раньше. Ну конечно, это же театр! Только что я здесь делаю в таком нелепом виде? Даже во сне я хорошо помнила, что станцевать смогу разве что цыганочку, и то если напьюсь, но никак не танец маленьких лебедей.
Пока я размышляла над этим парадоксом, впереди меня от стены отделилась высокая человеческая фигура. Поначалу-то я обрадовалась – надоело мне бродить в одиночестве по пустым коридорам, а тут еще одна живая душа объявилась. Но, прежде чем мне пришло в голову окликнуть эту живую душу, я вдруг испытала приступ дикого страха и испуганно сжалась, стараясь, чтобы меня не заметили.
И тут как раз человек обернулся. Лунный свет упал на его бледное лицо, и я узнала Романа. «Странно, он же умер», – подумала я удивленно. Как бы опровергая мои мысли, парень осторожно прокрался вперед и замер, нырнув в темную нишу. Похоже, он от кого-то прятался. Меня немедленно обуяло любопытство. К сожалению, дурные привычки не оставляют нас даже во сне.