Обитель любви
Шрифт:
Наконец спросила:
— Как ты думаешь, будет дождь?
— Небо затянуло тучами, — ответила Тесса.
Амелия опустилась на стул и стиснула колени.
— Мне кажется, я плохо знаю Кингдона, — сказала она. — Но он воспитанный молодой человек, и его воспитанность проявляется небрежно, как и должно быть. Он также сложный человек, Тесса. Скажи, он всегда так много пил?
Счастье в глазах дочери померкло.
— Мне кажется, в то время, когда я с ним познакомилась, он вообще не пил. Но с тех пор, как он пришел в кино...
— Значит, его теперешнее состояние... необычно?
— Я так волнуюсь, мама, — несчастным голосом произнесла Тесса. — Но не знаю, как на него повлиять. Читать нотации? Бесполезно. Запирать бар на ключ? Тоже не выход. В любом случае это не остановит его. Я все надеюсь, что он сам справится...
— Сам справится? Ты надеешься? Тесса, ты же прекрасно знаешь, отчего он пьет.
— После ранения ему очень хотелось вновь подняться в воздух. Но он боялся даже подойти к самолету. И что же? Поборол страх, справился с ним.
— Но это не одно и то же.
— Ему казалось, что на земле он как в ловушке.
— Тесса, настоящее положение дел куда сложнее! Он получил религиозное воспитание...
— Не надо, мама! — упрямо прошептала Тесса. — Не надо, это все равно бесполезно. Не трать попусту время. Мы с Кингдоном через такое прошли... Разлука между нами немыслима.
Сказав это, Тесса сильно побледнела.
— Прости, милая, если я тебя обидела. Я не хотела. Не понимаю, почему за грехи родителей должны расплачиваться дети. Но когда это происходит, родители всегда показывают себя не с лучшей стороны.
— Он и вправду хочет вернуться в лоно церкви. Получение согласия папы на брак много значит для него.
Амелия выглянула в сад и потом вновь обернулась к дочери.
— Где он сейчас?
— В гараже, возится с машиной. Он едет на «Зефир-Филд».
На лице Амелии отразилась тревога.
— Надеюсь, он не собирается подниматься в воздух в такую погоду?
— Нет. Просто хочет повидаться с Тексом. Когда он узнает о предстоящем визите дяди, то всякий раз под каким-нибудь предлогом уходит из дома. Дядя ни в чем не виноват, и это Кингдону известно, но в глубине души он продолжает считать его виновником и поэтому заставляет себя быть злым.
— Да, по-настоящему злому человеку легче было бы все перенести, — сказала Амелия. — Но, увы, в нашей драме нет злых персонажей.
— Мама, я хотела тебя спросить... Это важно не для меня, а для Кингдона... Можно ли каким-нибудь образом точно установить отцовство? Ты слышала что-либо об этом?
— Нет, — проговорила Амелия дрожащим голосом. — И потом... может быть, тебе не стоит так интересоваться этим... потому что правда может оказаться слишком тяжелой...
— Неужели и ты в это веришь?! — прошептала Тесса потрясенно. — Почему из-за какого-то мгновения все подняли такой шум?! Почему
— Потому что это на самом деле важно, — ответила Амелия.
Ее охватил страх, подобный тому, который охватывает человека во сне, когда кажется, что его душат. Она всем сердцем любила дочь. Еще до ее рождения готова была принести ради нее любую жертву. Она чувствовала, что готова на это и сейчас. Но на этот раз от нее никто не требовал жертв. Ей оставалось только смотреть в несчастные голубые глаза дочери — голубые глаза Бада — и не находить себе места от тревоги.
Тесса обняла мать.
Когда она ушла, Амелия попыталась забыть о страхе, вернувшись к чтению. Может, и в самом деле есть способ проверить?.. А вдруг это все изменит к лучшему?
За полчаса до этого в Орлином Гнезде Юта раскладывала на столе фишки для игры в маджонг. Шофер уехал за гостями — тремя женщинами, с которыми Юта познакомилась в церкви святой Екатерины.
Дверь из кабинета открылась, и на пороге появился Три-Вэ.
— Я иду к Баду, — сказал он жене. Его спокойный голос не мог не напомнить ей о том, что сама она часто вульгарно кричит.
— Ты уже неделю не появлялся на Сигнал-хилл. Думаешь, скважины сами по себе появляются? — сказала она, стараясь не повышать голоса.
— Бригадир знает свое дело.
— Три-Вэ, ты мечтатель! Тебя только и хватает, что на начало, а потом ты теряешь к делу интерес. Опять у тебя все уплывет между пальцев!
— Ты знала, Юта, выходя за меня замуж, что я не бизнесмен.
— Опять все спустишь. Уже ученые! — Юта опять вышла из себя. — Ты проворонишь свои деньги, пируя за столом у своих родственничков!
Он промолчал.
Лицо Юты сморщилось, и она стала похожа на большого толстого младенца, который вот-вот разревется.
— Они ненавидят меня, — всхлипывала она. — И ты тоже.
— Ты ошибаешься, — сказал он. — Я приду поздно.
Она вышла с ним в прихожую и подала ему котелок, ее подарок.
Три-Вэ взял свою старую помятую шляпу.
— Похоже, будет дождь, — объяснил он, — а котелок совсем новый.
— По крайней мере позволь мне съездить на участок и убедиться, что тебя не обворовывают. — Бухгалтерии Юта научилась в бытность свою хозяйкой меблированных комнат.
— У тебя же гости!
— Я попрошу шофера отвезти меня после ухода гостей.
— В этом нет необходимости!
— Ты ненавидишь меня за то, что я сказала Чарли Кингдону правду!
Три-Вэ вышел и закрыл за собой дверь.
Юта без сил опустилась в ближайшее кресло. Резной дуб затрещал под ее весом. Она вертела в руках новый котелок и вздыхала. Ей было стыдно и грустно за то, что она вышла из себя в тот вечер, но Юта ни разу не пожалела о том, что сказала правду. Она была абсолютно уверена, что именно Три-Вэ подарил Амелии и Баду то, чего они сами никогда не смогли бы иметь — ребенка.