Обитель подводных мореходов
Шрифт:
– А ведомо ли тебе, что Павел Степанович командовал в молодости кораблём, на котором была учреждена самая первая на флоте походная церковь? А было это в одна тысяча восемьсот...
– Может быть, - согласился Егор.
– Только из этого совсем не следует, что Нахимов был глубоко верующим. По духу своему он был человеком самых прогрессивных взглядов и уж в душе - наверняка атеист.
Дед снова засмеялся, извиняюще глядя на внука.
– А будь, как ты хочешь, тебе видней. Я ведь вместе с Нахимовым, право, не служил.
– Зато я целых семь лет был
– Эх, внук! Не о том ты спросить меня хотел, - скрестив на груди руки и задумавшись, дед немного помолчал, потом продолжил с каким-то нежным, таинственным озарением: - Придёт и твоя лебединая пора. И никуда от неё не денешься. Только вот тебе мой наказ: выбирай лебёдушку, со всей искренностью спросясь сердца своего. Никогда не играй в любовь - последнее это дело, человека недостойное. Помни, что мы, Непрядовы, всю жизнь однолюбы. И сыну своему, когда он будет у тебя, то же самое крепко-накрепко накажи.
Егор согласился, чувствуя здесь великую дедову правоту.
За обедом дед сказал, что вечером Фёдор Иванович приглашал их обоих на приспешки, как по-местному называли блины. "Что ж, попробуем, что это за приспешки", - решил про себя Егор, уписывая томленую картошку и хрупая крепким солёным огурцом.
Насытившись, Егор отвалился от стола. До самого вечера делать было совсем нечего. Он повалялся на диване, порылся в дедовых книгах, надеясь отыскать для себя что-нибудь интересное. Вспомнил, что в доме кончилась вода, подхватив вёдра, выскочил на крыльцо. Колодец располагался в низине за церковной звонницей. От дома к нему вела узенькая, вытоптанная в снегу тропка.
Егор сделал всего несколько шагов и от удивления чуть не выронил вёдра. Он увидел вчерашнюю незнакомку. На это раз она была в беленькой дублёной овчинке с пушистым воротником, а на голове всё та же шапочка с крупным помпоном. Девушка поднялась по ступенькам и подошла к дверям храма. Немного в нерешительности помедлила и взялась за кольцо. Тяжёлая дверь оказалась не запертой. Она привычно рыкнула, приотворяясь. Девушка боком прошмыгнула в образовавшийся проход.
Сжигаемый любопытством, Егор осторожно, стараясь не слишком топать валенками, подкрался к оставшейся неприкрытой двери.
В полумраке всё так же горели свечи и пахло ладаном. Егор бесшумно скользнул в дверной проём и спрятался за массивным столбом, подпиравшим своды. Из тёмного угла ему хорошо был виден освещённый иконостас.
"Неужели начнёт молиться?" - неприязненно подумалось Егору.
Девушка тем временем пристально глядела на фрески, на удивительно ясные, чистые глаза Непряда, будто найдя в них для себя какое-то откровение...
– Здравствуй, Непряд-Московитин, - вдруг отчётливо, хотя и негромко, произнесла девушка.
– Ты совсем не страшный, ты обыкновенный, как все люди.
– Она тихонько засмеялась, раскинув руки и запрокинув голову. Потом начала кружиться в воображаемом вальсе, видимо, совсем не помышляя, что это могло бы показаться кощунственным и нелепым. Всё в ней было удивительная грация, легкость, чистота.
Егор понимал, что пора действовать. Более
"Да что с тобой, гардемарин?
– опять заговорил в нём насмешливый голос.
– Позабыл, как следует в таких случаях с ходу швартоваться?.."
Девушке наскучило кружиться. Она гордо вскинула голову и протянула вперёд руку с таким видом, будто её собирались вести под венец. Она действительно сделала несколько шагов и остановилась перед алтарём.
– Венчается раба божья Екатерина и раб божий...
– произнесла девушка нарочито низким голосом, как бы подражая попу, и спросила.
– Кто же он? А, Господи?..
– Егор, - так же таинственно и глухо вторил он ей из своего укрытия, решив своё знакомство начать с какой-нибудь шутки.
Она испуганно вскрикнула, оборачиваясь.
Егор вразвалочку вышел из-за столба, готовый продолжить разговор. Только и рта больше не успел открыть, как девушка вихрем промчалась мимо него к дверям. Лишь оброненная варежка осталась лежать на каменном полу. Егор подобрал её и бросился вдогонку.
– Катя!
– крикнул ей, выскочив на паперть.
– Постойте, я же пошутил! Ваша варежка...
Она же убегала так стремительно, будто за ней гнались.
"Итак, её зовут Катя, - подумал Егор.
– Для начала совсем неплохо".
Идти с дедом к его другу на приспешки Егору совсем расхотелось. Да и велика ли радость коротать вечер за самоваром с блинами, когда можно было попытаться отыскать "голубую фею", как он про себя называл Катю. Ни о чём другом Егор уже думать не мог.
Почти неделю Егор жил надеждой на встречу с той самой "голубой феей". Она же будто нарочно старалась не попадаться ему на глаза. Непрядов днями бродил на лыжах по окрестным полям и перелескам, кружил вечерами по селу. Какой-то маленький бес постоянно подталкивал его наведаться то в клуб, то в сельпо, а то как бы ненароком заглянуть на чужой двор, вызывая яростный лай собак и недоумение хозяев. Он чувствовал, что Катя где-то здесь, совсем рядом, быть может, смотрит на него из-за какой-нибудь занавески и уже ищет случая снова появиться ему на глаза.
"Уж нет ли соперника здесь?.." - позволял он ceбe на мгновенье усомниться и в то же время знал, что не отступит - лишь бы снова мелькнул перед ним её голубой свитерок и шапочка с пушистым помпоном. Ожидание встречи стало для Непрядова каким-то непроходящим праздником, тихой радостью, которую он боялся нечаянно спугнуть. "Но ведь она же не выдумка и не мираж, который однажды привиделся в лесу, - рассуждал Егор.
– Мы же были почти рядом, оба слышали голос друг друга. Но что же она подумала обо мне?.. И важно ли для неё, что я подумал о ней?.." Как же удивился Егор, когда однажды обнаружил, что короткий отпуск его подошёл к концу. Теперь он готов был поверить в невероятное, чтобы хоть как-то объяснить странное исчезновение девушки: она либо серьёзно заболела, либо, как сказочная фея, похищена злым гением...