Обитель Синей Бороды
Шрифт:
– Я быстро…
Соня откинула голову на спинку сиденья, вытянула ноги, обвела глазами пространство. Тихая улочка, чистый, мощенный белой плиткой тротуар. Солнце в листве пляшет. Редкие прохожие идут, никуда не торопятся… Вон две женщины прошли, окинули ее завистливыми взглядами. Да уж, колоритно, наверное, она со стороны смотрится… В красном кабриолете, в платье с голой спиной. «Не завидуйте мне, женщины. Обманная картинка-то. Я – это не я вовсе… Это покойная Соня Оленина…»
Она выпрямилась на
А Марк уже шел по тротуару к машине – с коробкой. Глянул на нее, спросил встревоженно:
– Что-то случилось, Сонечка?
– Нет. Нет… Все нормально.
– Вот, примерь…
Туфли пришлись впору, как родные. Изящные, легкие, с открытым носком. Соня, приподняв подол платья, вышла из машины. Королевна, мать твою… Хмыкнула. Посмотрела на Марка.
– Что-то не так, Сонечка?
– Да все так… Непривычно просто. Каблук высокий. На таких каблуках далеко не убежишь.
– А тебе приходится бегать?
– Бывает… Когда в процесс опаздываю.
– Куда?!
– В процесс. Я в адвокатской конторе работаю, Марк.
– А… Понятно. Садись в машину, поехали.
Ехали молча… И чего молчит, думала Соня, посматривая на Марка. Переваривает информацию, наверное. «А ты думал, я в овощной палатке торгую, да?»
– Ты не проголодалась? Может, перекусим где-нибудь?
– С удовольствием! Столько впечатлений с утра – аппетит разыгрался!
– Хорошо. А ужинать будем дома. Не люблю я ресторанной еды.
Остановились, вошли в небольшое кафе, сели во дворике, на летней веранде. Тут же подбежал официант, положил перед ними книжечки меню.
– Можно, я сделаю заказ, Сонечка? Я знаю, какие блюда здесь более-менее съедобны.
– Да ради бога.
Нет, он и впрямь странный, пожала плечами Соня. Вообще-то даме полагается самой меню изучать и блюдо выбирать. Уже какой раз – я сам, я сам… Сам платье выберу, сам туфли куплю… Хорошо, хоть в салоне сам голову ей не намыливал! Еще немного, и эта самость ее раздражать начнет!
Марк быстро сделал заказ, упредив движение официанта, налил Соне в стакан холодной минералки. Тоже – сам… Откинувшись на спинку стула, глянул задумчиво.
– Значит, ты у нас адвокат, Сонечка?.. Интересно, интересно…
– А что, не похоже?
– Нет… Совсем нет.
– Почему это? По каким признакам?
– Да все просто, Сонечка. Ты по природе своей не похожа на женщину, добывающую себе хлеб таким нервным трудом. Не идет тебе… Не твое, Соня, не твое.
– А что – мое?
– Что? А я тебе после обеда покажу – что…
Примчался официант, с торжественным видом поставил перед ними тарелки с едой. Еда как еда, ничего особенного. Отбивная из свинины,
– Ну что, вперед? Я тебе обещал показать, что на самом деле – твое…
– Очень интересно… Покажи.
– Тогда поехали…
Остановились у какой-то лавчонки, спустились по щербатым ступеням вниз, в подвал. Марк открыл дверь, звякнул над ухом нежный колокольчик. Пахнуло пылью. О, да это антикварный магазинчик! Темно, тусклая лампочка светит под потолком.
– Давид! Ты здесь? – громко позвал Марк.
Вышел старичок-боровичок, бровки седые, глазки масляные, приветственно махнул рукой Марку, окинул Соню цепким взглядом. И тоже – застыл…
– Это Соня, Давид.
– Да, я вижу… Соня… Что это, Марк? Может, я на старости лет умом тронулся?
– Нет. Не тронулся. Это другая Соня, Давид. Просто очень похожа.
– Да-да, одно лицо… Надо же, какая неожиданность. Здравствуйте, барышня. Напугали старика…
– Я не хотела. Извините.
– Давид… У тебя есть что-нибудь?
– Ну…
– Ладно, ладно, показывай. Знаю, что есть.
– Если только для тебя, дорогой. Ради такого случая… Сейчас принесу. Располагайтесь пока там, на кушеточке. Удивил ты меня, Марк… Надо же, одно лицо… Не зря говорят, что для господина Оленина не бывает ничего невозможного в принципе! Лишний раз в этом убеждаюсь! Как говорила моя покойная теща, простая деревенская женщина – не мытьем возьмем, так катаньем!
– Давид! Ты стал очень разговорчивым к старости, не находишь?
– Все, дорогой, иду, иду…
Давид исчез, и Марк повел Соню в глубь магазинчика, где был оборудован, видимо, особенный уголок – для постоянных посетителей. Старинный диван с гнутой спинкой, с облезлой полосатой обивкой, напротив – такое же кресло. Между ними – столик на высокой резной ножке.
– Это из дома Демидовых, между прочим… Так, по крайней мере, Давид утверждает, – тихо, чуть насмешливо произнес Марк. – Но я думаю, это он сам придумал… Знаешь, как у Пушкина: царь Кащей над златом чахнет…
– А… Что у него есть, Марк? Что он должен принести?
– Потерпи немного. Сама увидишь.
Сзади послышалось легкое шарканье. Соня оглянулась и увидела Давида, тот шел по проходу, осторожно держа в руках маленькую шкатулку. Поставил на столик, открыл крышку.
– Вот. Смотрите…
Дрожащей рукой выложил на стол бархатную тряпицу, развернул…
Она такое только в кино видела. Ну, в музее еще. Серьги на тряпице лежали старинные, красоты необыкновенной. Большие камни в ажурной витой оправе высокомерно полыхнули синими искрами – Соня даже отпрянула немного. Глаза заслепило…