Обитель снов
Шрифт:
Поезд приближался. Занятый осмотром окрестностей Никита не сразу его заметил, он-то ждал громового перестука колес, оглушающих гудков и прочих шумовых эффектов, однако состав приближался в полной тишине, не нарушая тягостного безмолвия ночи ни единым звуком.
Ник с мстительным злорадством отметил, что ненормальное поведение поезда произвело на Володю некоторое впечатление. Арех, похоже сам того не замечая, попятился подальше от путей и опомнился, лишь когда оказался рядом с юношей.
– Ссыкотно, дядя Вова?
Тот не ответил. Только недобро
Вспомнив о неоднозначной трудовой деятельности своего спутника – а в последнее время этот нелицеприятный факт из биографии Володи начисто выветрился из головы юного Кузнецова, других забот хватало с лихвой, – Ник пообещал себе выведать побольше подробностей из жизни преступного элемента по фамилии Санников.
Его размышления прервал внезапно оживший дозиметр: затрещал с такой силой и громкостью, что Ник вздрогнул и мигом забыл о данных себе обещаниях.
– Что случилось?
– Дуй в машину! Фонит, как в ядерном реакторе!
– А ты?
– Дуй, говорю! – Володя замахал руками. – Я сейчас!
Дождавшись поезда, Арех подхватил что-то с земли – кажется, это был камень – и бросил в сторону проходящего мимо состава. Булыжник беспрепятственно пролетел сквозь грузовой вагон и приземлился на противоположной стороне насыпи. Узнав все, что он хотел, Володя кинулся к броневику.
– Твою мать! – лязг закрывающейся двери не перекрыл крепкий матерок в исполнении старшего товарища. – Твою мать, – повторил он уже в тишине. – Дозиметр чуть с ума не сошел, там форменная Хиросима с Нагасаки в одном флаконе!
– Кто?
– Забей. Ты понял, что мы только что видели?
Ник серьезно кивнул:
– Я слышал о поездах-призраках, но никогда…
– Я тоже. Думал, брешут, болезные. Ну, и как тебе?
Парень неопределенно пожал плечами:
– Хрен его знает. Я в мистике не особо разбираюсь. Если начать о всех этих дурных чудесах думать, то голова вспухнет… Меня, если честно, пока больше жажда мучает. Вот напьюсь, тогда уже мозг ломать буду, что да как.
Володя стянул с лица ПНВ и с удивлением взглянул на молодого товарища:
– Молодец, юнга! Меня в дрожь бросает, а тебе все по боку… В наше время говорили, «респект тебе и уважуха». Без балды. Может, у вас, ну, у тех, о ком я зарекся говорить вслух, иммунитет к подобной херне? Стариков колбасит, а вы…
– Дядя Вова, поехали отсюда, – Ник чувствовал, что восхваляемое Арехом хладнокровие вот-вот оставит его, и торопился покинуть неправильное место.
– Да, конечно. Только давай переждем еще один поезд – очень мне не хочется узнавать, что бывает с теми, кто оказывается на пути призраков, – и поедем.
– Боишься, что он врежется в нас?
– Боюсь – это очень и очень слабенькое слово. А страшно до усрачки – чересчур экспрессивно… Предлагаю компромиссное
– В меру дипломатично.
Ждать прибытия очередной аномалии долго не пришлось. Едва невиданная ранее спарка из двух электровозов и единственной платформы промчалась мимо путников, Арех направил «Волка» на штурм насыпи. Броневик легко вскарабкался на отлогий подъем, резко перепрыгнул передними колесами первый рельс, миновал второй и вдруг застыл на месте. Что-то щелкнуло под центральной консолью, тут же вырубилась подсветка приборной доски, погасла головная фара. Рычащий дизель умолк на «полуслове».
Никита с Володей переглянулись. Прежде чем прозвучало сакраментальное «едрить!», они несколько мгновений просидели в полнейшей тишине.
– Едрить! – заорал, наконец, Арех. – Заглохли! На самом переезде!
– Так заводи!
– Сучья аномалия! – Володя с размаху врезал кулаком по передней панели. – Даже не крутит!
Насилие ожидаемо не принесло никаких результатов, заглохший двигатель признаков жизни не подавал. Ареху пришлось на ходу менять тактику: он ласково, почти нежно погладил ладонь по рулю. – Давай, «волчара», давай! Не подведи, родной, очень тебя прошу!
– Дядя Вова, призрак! Надо валить отсюда!
Призрачный поезд несся прямо на них. Пока Володя тщетно боролся с зажиганием, Никита, как никогда остро ощутивший собственную беспомощность, в ужасе смотрел на неумолимо приближающийся состав. Немигающий глаз-прожектор гипнотизировал Ника, прожигал его своим мертвенным, давно не существующим огнем – хищник, охотящийся на глупых, самонадеянных людей, угодивших в расставленные сети.
– Арех, уходим! – вместо крика вышел сдавленный шепот. Никита потянул за ручку, запорный механизм клацнул, но дверь с места не сдвинулась. Ловушка! Это ловушка!
– Да заводись ты! – Володя еще не знал, что двери не откроются, он умолял «Волка», угрожал ему, со всех сил бил по панели и вновь просил о помощи.
Сколько до поезда? Триста метров, двести, сто пятьдесят? Расстояние не имело больше значения, огромный механический паук надвигался на обездвиженную жертву, насмерть увязшую в стальной паутине рельсов.
«Надо открыть дверь, надо открыть эту чертову дверь». Никита со всей дури рванул ручку, одновременно наваливаясь плечом на дверь. Клац и… ничего! Автомобиль не желал выпускать своих хозяев, не хотел погибать в одиночестве?
Отчаяние, понимание того, что время вышло, вдавило юношу в сиденье. Он не кричал, не молился, не взывал о помощи. Оставшиеся до столкновения секунды безучастно считал метры, которые отмеряли остаток его жизни. Сто метров жизни – это много или мало? Когда на тебя мчится смерть, замаскированная под скорый поезд, метры приобретают особое значение.
Пятьдесят метров. Володя не сдавался, он орал, требовал от «Волка» послушания… наверное, он даже не смотрел на «приближение»… Никита ему завидовал, он тоже не хотел смотреть, вот только взгляда отвести уже не мог.