Обладатель великой нелепости
Шрифт:
Люди, начавшие входить в автобус, убавили темп. Вскоре вокруг двух мужчин образовалось некоторое свободное пространство. Толпа молчаливо требовала зрелища.
Удержавшись на ногах благодаря кому-то за спиной, Игорь взорвался. Началась драка. Он был лет на пять или семь моложе военного в штатском, но явно проигрывал тому в остальном: и в росте, и в массе. И еще, наверное, в агрессивности.
Из толпы доносились подбадривающие выкрики, доказавшие, что у обеих сторон появились болельщики. Даже водитель автобуса с интересом наблюдал за ходом событий, поглядывая через боковое зеркало.
Вскоре
На этом, скорее всего, дело могло бы и закончиться, тем более что военный неожиданно потерял всякий интерес к своему визави и уже начал поворачиваться, чтобы войти в автобус. Если бы к остановке не подъехала милицейская «лада», и стражи порядка не обратили внимания на странную толпу у задних дверей автобуса.
После короткого дознания на месте (нашелся даже кто-то, заявивший, что видел, как Игорь ТОЛКНУЛ военного в спину), его и военного в штатском задержали. Однако тот неожиданно заявил, что ничего особенного не случилось и что никаких претензий к Игорю он не имеет (подумать только! – он не имел к нему никаких претензий!). И вообще – он хирург, его ожидает сегодня две сложных операции, короче, о его задержании не может быть и речи. Что произвело глубочайшее впечатление на старшего по званию мента, словно офицер произнес некий секретный пароль агента спецслужбы или намекнул, что является самым ближайшим родственником его непосредственного начальника.
В результате задержали только Игоря…
Тут и начинается его головокружительная гонка на американских горках с единственным глубоким виражем, ведущим только вниз.
Конечно, проклятый шнурок был лишь исходной точкой для начавшихся далее неприятностей, и развитие последовавших затем событий могло неоднократно менять направление. Но все началось именно с той мелочи – распустившегося гребаного шнурка…
Даже не на его ботинке.
Итак, он был задержан, и это было чертовским невезением (еще одна с-с-с-случайность?).
Потому что именно этим утром должен был состояться его первый выход на новую работу, работу, которой он добивался в течение полугода. Что, черт возьми, было совсем не просто с его специальностью – чертежник. Результат многомесячного обивания порогов проектных институтов и тому подобных учреждений, где могли понадобиться его навыки. Ему наконец дали зеленый свет в одном из них с возможностью принимать участие в выполнении коммерческих заказов. Все это было как нельзя кстати: их с женой долги уже составляли внушительную сумму; большинство кредиторов пока молчало, однако хватало и тех, кто все чаще напоминал о себе как старая болячка.
Вдобавок его жена, которой было тридцать два и которая негласно считалась бесплодной, после многолетних
Но утром заветного дня он оказался в камере временного задержания отделения милиции, расположенного в сером неприглядном здании. Отлично уже понимая, что…
После обеда к нему в камеру, которую он занимал в глубокомысленном одиночестве, заглянул некто в милицейской форме с погонами майора и, не сказав ни слова, вышел.
Вскоре его отвели умыться и привести себя в порядок, а затем… просто отпустили.
Поэтому он все-таки явился на работу 5 апреля. Правда, с некоторым опозданием – почти на целый рабочий день – и опухшей физиономией с лихорадочно бегающими глазами нашкодившей собаки.
И узнал, что, разумеется, он уволен…
О последовавшем затем отрезке времени в несколько недель он предпочитал не вспоминать даже потом.
Он каждый день отправлялся на поиски новой работы (какой угодно) и каждый раз возвращался ни с чем, скудные остатки средств неумолимо таяли, а на попытки занять еще немного был вынужден подолгу выслушивать уже откровенные намеки, что прежде чем влезать в новые долги, ему следовало бы научиться возвращать старые. Отношения с женой становились хуже с каждым днем.
Начав покупать газеты по трудоустройству, он быстро обнаружил, что заработать на жизнь благодаря публикуемым предложениям – если ты не энтузиаст, не великий умелец убеждать в чем-либо других людей или не профессионал высокого уровня в ходовой, но специфической области – столь же реально, как стать миллионером, упорно дергая за шнурок унитаза.
«Но другие же как-то выкручиваются!» – с горечью разочарованной в муже женщины констатировала жена и все чаще бросала обеспокоенный взгляд на свой округлившийся живот.
Другие? И тогда ему в очередной раз приходилось объяснять, что большинство львовских безработных способно годами находится в подобном положении и при этом не особо ощущать нехватку продуктов в холодильнике, а иногда даже добыть копейку-другую. Потому что они, эти другие, в своей массе выходцы из расположенных вокруг города сел, где почти у каждого или, как минимум, у одного в семье, имеется свое личное хозяйство, – а у них с женой нет местных корней, и им буквально все приходится покупать, поэтому-то им так и трудно.
Нет, он не собирался оправдывать себя, сидя сложа руки, и заглядывать себе под зад в надежде дождаться золотого яйца. Со временем усилия просто обязаны были снова оправдаться, как бывало и раньше.
Вот только этого самого времени на этот раз в запасе не было.
В начале мая, когда последние деньги практически вышли (как и вещи, которые можно было еще продать), а живот у жены начал выпирать вперед, подобно баскетбольному мячу, спрятанному под одеждой, стало ясно – их спасет только радикальный шаг.