Облака среди звезд
Шрифт:
— Ладно, я поговорю об этом. Офелия?
— Господи! — вздохнула Офелия.
— Я еще раз напоминаю: каждый должен найти работу. Если вы не станете этого делать, я умываю руки. Хэрриет, пожалуйста, позвони мне на следующей неделе. Расскажешь, как продвигаются дела. До свидания.
Он поставил свой бокал на стол и вышел. Я побежала за ним, пытаясь извиниться за не слишком теплый прием.
— Ты рассердился.
Руперт вздохнул:
— Пока еще нет, Хэрри, но, если побуду здесь еще немного и опоздаю на поезд, тогда уже точно начну злиться.
Я была страшно расстроена. Только его
Глава 13
Мистер Поудмор внезапно распахнул дверь, и Элин с Мюриэл тут же ожесточенно начали стучать по клавиатуре.
— Что, еще не готово? — рявкнул он.
Обе дамы подняли головы, словно послушные марионетки, повинующиеся движениям невидимого кукольника.
— Он позвонил и сказал, что очень плохо себя чувствует. Похоже, тяжелое похмелье, — сообщила Мюриэл, не глядя на редактора.
— Чертов лентяй! Тоже мне, нашел причину. Тело нашли в канализационном стоке сегодня утром. Говорят, несчастный случай. Но копы твердят об умышленном убийстве. Дело с душком. Убийство лидера преступной группировки. Коррупция в Верховной палате. Кто-то должен написать об этом. Нужно ехать на похороны.
— Это не для меня, — Мюриэл умоляюще посмотрела на мистера Поудмора, — врач сказал, что у меня серьезное воспаление. Если простужусь, придется лечь в больницу. Два часа на холодном ветру… я не выдержу…
— Я тоже, — отозвалась Элин, — похороны всегда вызывают у меня депрессию, потому что принимаю чужое горе слишком близко к сердцу…
Она демонстративно высморкалась и вздохнула.
Мистер Поудмор, нахмурясь, уставился в потолок. И вдруг посмотрел на меня с воодушевлением:
— Вы, Бинг! В одиннадцать часов будьте на церемонии на кладбище. Можете взять деньги на проезд из кассы.
— Но я даже не знаю, что…
— Две тысячи слов. Вы поняли? Немного о присутствующих. Родственники, знакомые… И о церемонии.
Мистер Поудмор захлопнул дверь.
Мюриэл и Элин с сочувствием посмотрели на меня.
— А почему он так странно назвал вас… — задумчиво спросила Мюриэл, погружая в чашку пакетик чая. — Бинг, если не ошибаюсь? Где-то я уже слышала эту фамилию…
Автобус остановился прямо у ворот кладбища. Дождь немного поутих, но было очень сыро и холодно. Я проскользнула позади собравшихся и встала рядом с женщиной в короткой черной юбке.
— Мы планируем отдыхать на Сейшелах в этом году, — сказала она своему соседу, — но Дони хочет ехать на Лансерот со своим бой-френдом, так мне сказал Фред. Что за дурацкая идея, надо же хоть раз съездить куда-нибудь в другое место…
— Как мило, — отозвалась дама в экстравагантной длинной черной накидке, прикрывавшей ее полные ноги с узловатыми венами. — Джеральд хочет на Барбадос. Но я сказала ему: Джеральд, подумай, что будет там с моим желудком. Эти салаты и зелень — для меня просто ад. Правда, говорят, там отличные танцевальные вечеринки с тамтамами. Но я не собираюсь скакать и умирать от голода.
— И куда же вы решили отправиться? — спросила третья собеседница.
— В Блэкпул.
Священник
— Простите, пожалуйста, — обратилась я к полной даме, — я из «Брикстон Меркьюри». Вы не могли бы назвать мне несколько имен и что-нибудь рассказать о родственниках покойного.
— О, как символично! На похоронах Вильдо присутствует пресса. При жизни он старался избегать журналистов. — Она захихикала, прикрыв рот рукой, но, заметив, что на нее смотрит священник, тут же изобразила глубокую скорбь. — Да он просто свалился в незакрытый люк, никто его туда не сталкивал. Уж можете мне поверить, ведь он мой дядя.
Пальцы у меня заледенели от холода, и я едва царапала карандашом по бумаге. Она назвала мне еще несколько совершенно невообразимых имен, которые я с трудом смогла затранскрибировать.
Священник спешил закончить церемонию, держа над головой молитвенник, которым прикрывался от дождя.
Я заметила одного человека, стоявшего поодаль, под широкой ветвью кедра. Присутствующие не обращали на него внимания, быстро расходясь в разные стороны и рассаживаясь в автомобили. Затем кортеж вместе с полицейской машиной медленно двинулся к воротам. Незнакомец выглядел так, словно смертельно болен, — лицо пепельно-серое, а губы посинели от холода. Редкие темные волосы свисали вдоль щек. Внешность выдавала в нем иностранца. Он будто не замечал ни дождя, ни пронизывающего ветра. «Таинственный пришелец из далекого прошлого», — подумала я, решив по возможности расспросить и его. Но я немало удивилась, когда заметила, что этот человек плачет, — должно быть, он был единственным, кто действительно сожалел о смерти Вильдо. Вынув платок, он вытер лицо, мокрое от слез и дождя.
— Никогда. Никогда, — пробормотал он так тихо, что я едва расслышала. — Боже мой, больше никогда.
Фраза показалась мне подходящей для мрачного колорита статьи, и я записала ее в блокнот. Когда подняла голову, то увидела, что незнакомец уже ушел. Я огляделась, но его нигде не было, скамейки пусты, и пустынная аллея тянулась до самых ворот. На кладбище я осталась совсем одна. Над могилами клубился туман, и мокрые ветви деревьев печально покачивались над моей головой. Внезапно поднялся сильный ветер, и какой-то необъяснимый страх охватил меня, я кинулась прямо к выходу и, только оказавшись перед воротами, смогла отдышаться и прийти в себя. Дождавшись автобуса, я забилась в уголок и, видимо, выглядела такой несчастной, что пассажиры с любопытством поглядывали в мою сторону.
Я начала писать прямо в автобусе и не останавливалась, пока не доехала до редакции. Пальто и волосы у меня высохли, я уже согрелась и повеселела. Заканчивая свое повествование, я не сомневалась, что это шедевр журналистской прозы. А чтобы мистер Поудмор не усомнился в этом, я добавила несколько впечатляющих деталей от себя. Проверив по словарю написание кое-каких слов, я с гордостью положила репортаж на стол мистеру Поудмору.
Он молча взял листы и начал читать. Напряженно следя за выражением его лица, я с удовольствием отметила, что он, похоже, удивлен.