Обломки мифа. Книга 2. Враги
Шрифт:
– Я чувствую себя братом Святослава. А на деле – я холоп княгини Ольги. А у Святослава есть родной брат по отцу, но он для него чужой. А я родной. Хотя по крови всё наоборот.
– Как-то всё тут у вас в Киеве сложно. Путано. Крюки одни.
Единокровный брат Святослава мучился от несправедливости судьбы. Почему он, Глеб, не сын княгини Ольги? Да, он как князь владеет княжескими навыками. Он метко бросает копьё в цель, умеет обращаться с мечом и щитом. Но больше ему нравиться считать кули с зерном, чем воевать. Он был бы прекрасным помощником княгини. К тому же он
И Сфандр – тесть Глеба так же считает. Бывший дружинник князя Игоря, он потерял левую руку у Царьграда, и поэтому ему пришлось стать купцом. Что не считалось зазорным. Скандинавы нападали на тех, кто слабее. С теми, кто сильнее или если они не уверенны были в победе, предпочитали торговать.
Вот и Сфандр, получив увечье, занялся торговлей. А самая лучшая торговля была, естественно с греками. Но сообщество купцов, торговавших с греками и болгарами, в свои ряды пускали только крещёных. Грекам по большому счёту всё равно было с кем торговать, но своим единоверцам они доверяли больше. И Сфандр уверовал. Крестился и стал Андреем. Жена его стала Еленой, а дочь из Фриды превратилась в Ирину.
Сфандр удачно дочь выдал замуж за князя Глеба. Ну и что, что второй? С беспокойным характером Святослава, второй вполне может стать первым. И эта мысль с годами в Сфандре крепла и, наконец, превратилась в навязчивую идею. Он очень надеялся, что в Хазарии Святослав сложит голову. Надежда не оправдалась. Но предприимчивая жилка Сфандра беспокойно билась у него в голове, не давая покоя. Он собрал вокруг себя единомышленников–купцов, человек десять, созвал их к себе в дом, поделился мыслями. Идея понравилась. Почему бы не стать боярами? Но куда отправить князя воевать, если войны не предвидится?
– А наёмником его отправить к грекам? – сказал один из купцов. – Греки с мусульманами воюют, они любой помощи будут рады.
– Князя – наёмником? Ты с ума сошёл, Ярец! – возразил Сфандр. – Да и не будет Святослав не под кем. Он, когда идёт, дорогу никому не уступит.
– Так, князь.
– А вы хотите, чтобы он под кем-то был?
– А что сейчас не устраивает, Сфандр? Князь никуда не лезет. Тишина, мир.
– У Святослава характер больно беспокойный, – пояснил Сфандр. – Он без славы никак не может. Обязательно куда-нибудь влезет.
– И что тогда беспокоиться? Он сам на свою голову что-нибудь найдёт.
– То-то и страшно, – сказал Сфандр. – Княгиня Ольга старая, ей уже за пятьдесят. Того и гляди умрёт скоро. Кто вместо неё землёй править будет? Об этом надо думать. Святослав удачлив. Хазар сокрушил и живой вернулся. Найдёт что-нибудь на свою голову, опять на два года исчезнет, а не дай Бог княгиня представиться. Кто землёй править будет?
– Правители всегда найдутся, – сказал Ярец.
– Да, найдутся, – вздохнул один из купцов
– Вот мой зятёк Глеб и будет своим.
– Ты, Сфандр, конечно, прав. И хотелось бы, что бы князь ушёл надолго. Лучше навсегда.
– Надо бы с жидами поговорить, – задумчиво произнёс купец Окунь, – у них есть люди в Царьграде. Может быть, предложит царь греческий нашему князю какую ни есть войну, ну и землю посулит.
– Поговори, Окунь, может чего, и получиться, – согласился Сфандр.
– Жидам тоже покой нужен, – сказал Ярец, – а люди они пронырливые. Только я думаю им ничего говорить не надо. И вера ихняя какая-то не понятная, и сами они не весь откуда. Жидов в наши дела вмешивать не надо. Ждать надо.
Остальные купцы загудели одобрительно. На том и порешили.
Из Новгорода, осенью прибыл Путята с семьёй. Как раз ему терем успели построить.
Через три дня в гости к Путяте пришёл Святослав с неизменным Добрыней за спиной.
Добрыня разодет богаче князя. На нём сапоги из неведомой Бухары, в голенище правого сапога торчит рукоятка кинжала из столь же неведомого Дамаска, украшенная бирюзой, рубаха шёлковая розовая из далёкой страны Чина, портки льняные тёмно-синие, меч в дорогих ножнах на дорогом поясе.
Избора, жена Путяты с поклоном преподнесла Святославу чарку мёда на подносе. Князь с благодарностью принял, выпил, чмокнул хозяйку в щёку. За этим с улыбкой наблюдали сам Путята, его тринадцатилетний сын Твердислав или Твердята по-домашнему и пятнадцатилетняя дочь – красавица Забава.
Добрыня посмотрел на неё и остолбенел. Он сначала покраснел, потом побледнел и опять покраснел, попытался отвести глаза и не смог. Девушка насмешливо и чуть гордо смотрела на великовозрастного парня. Поняла, что она ему понравилась. Крепко сбитая, русоволосая и зеленоглазая, с красной лентой на лбу, Забава снисходительно улыбалась Добрыни. Утонул в этих глазах Добрыня и почувствовал себя нищим и несчастным. Ну, кто он? Холоп великой княгини и слуга князя киевского. Всё! Надо забыть и даже в сторону её не смотреть. Но это легко сказать, сделать гораздо сложней. Ноги сами несли Добрыню к заветному забору, в надежде увидеть в окошке мимолётную тень, и думать, что это её тень.
А однажды пошёл на гулянье, где парни и девки собирались, на качелях качались, песни пели. Оделся скромно, что бы не узнали. Его и не узнали, только он с Забавой попытался заговорить, как парни его отвели в сторону. «Ты кто такой? Пошто к нашим девкам пристаёшь?» Отдубасили его хорошо, еле отбился.
Наутро Святослав насмешливо осмотрел своего телохранителя:
– Это кто ж так хозяина Киева?
– Да нашлись добрые люди.
– И что с ними будет?
– Да ничего, они правы.
– Да? Ну, твоё дело.
– Моё, – согласился Добрыня.
А вечером опять был у дома Путяты.
Однажды у забора его увидела Искра, холопка Путяты, подаренная ему вместе с другими холопами, Святославом.
– Ты что здесь топчешься, Добрыня? – Искра смотрела насмешливо. – Может, чего хочешь?
Добрыня смутился. Да, у них было с Искрой пару раз, но сейчас он об этом даже вспоминать не хотел и чем объяснить своё присутствие здесь, он тоже не знал. Но Искра сама догадалась: