Обман Инкорпорэйтед (сборник)

Дик Филип Киндред

– Что узнаем? – Она потянулась к ближайшему антикварному столику (настоящий кофейный столик со стеклянной столешницей), чтобы поставить на него свой бокал.

– Я скажу тебе, дорогая, когда увижу снимок, – сказал Мэтсон. Подойдя к пульту коммутатора, он отправил заранее подготовленный приказ доставить на спутник оперативного агента, который должен был лететь на Китовую Пасть. Его надо было проинструктировать устно – любые указания по линии связи были равносильны провалу.

Не исключено, что Мэтсон и без того сообщил Рахмаэлю слишком много. Впрочем, в подобном деле риск неизбежен. К тому же он мог предположить, что ответный

вызов Рахмаэля пришел из уличного видеофона – парень новичок, но в осторожности ему не откажешь. А в наше время подобная осторожность говорит не о паранойе, а о практичности.

– Эй вы, ребята на перенаселенной старушке Терре! – на цветном трехмерном телеэкране, снабженном стереозвуком и обонятельной дорожкой, появилась жизнерадостная физиономия президента Неоколонизированной территории Омара Джонса, за его спиной уходила вдаль бесконечная панорама парка. – Вы удивляете нас. Мы узнали, что вы намерены послать сюда через гиперпространство корабль и он прибудет… минутку… – Он притворился, что усиленно подсчитывает.

Сидя перед телевизором (еще не полностью оплаченным), усердный трудяга и добродушный парень по имени Джек Макэлхаттен заметил жене:

– Ты погляди только, какой простор. – Картинка напомнила ему давно минувшие годы славного нежного детства, прошедшего в Орегон-Трэйл – части Вайоминга западнее Шайенна. Джек вдруг почувствовал горячее непреодолимое желание. – Мы должны эмигрировать, – сказал он Рут. – Просто обязаны, ради детей. Они тогда смогут вырасти…

– Тс-с-с, – отозвалась Рут.

– Через каких-то восемнадцать лет, ребята, – продолжал на экране президент Неоколонизированной территории Омар Джонс, – этот корабль прибудет сюда и встанет к причалу. И вот что мы сделали: мы назвали день его прибытия, 24 ноября 2032 года, Днем Летучего Голландца. – Он усмехнулся. – Мне будет… гм-м… девяносто четыре года, и, к сожалению, я едва ли смогу принять участие в Дне Летучего Голландца. Но потомки – в их числе будут некоторые из вас, ребята…

– Слышала? – изумленно сказал жене Макэлхаттен. – Какой-то псих собирается лететь старым способом. Восемнадцать лет в межкосмосе! Когда нужно всего лишь…

– ПОМОЛЧИ! – яростно прошептала Рут, прислушиваясь.

– …придут сюда, чтобы приветствовать мистера Аппельбаума, – с насмешливой торжественностью продолжал президент Омар Джонс. – Знамена, лозунги… К тому времени наше население достигнет примерно миллиарда, но свободных земель останется много. Мы сможем принять до двух миллиардов, ничуть не потеснившись. Так что присоединяйтесь к нам, летите сюда, будьте с нами на праздновании Дня Летучего Голландца, ребята. – Он махнул рукой – и Джеку Макэлхаттену показалось, что именно ему. Желание усилилось.

Он вспомнил о своих соседях по тесному жилищу, с которыми приходилось делить ванную комнату… вернее, приходилось до прошлого месяца – Паттерсоны эмигрировали на Китовую Пасть. От Джерома Паттерсона приходили видеописьма: боже, как соседи восторгались условиями на планете! Похоже, информационные выпуски (точнее, реклама) недооценивали прелести истинных условий жизни. Не говоря уже о перспективах!

– Нам нужны мужчины, – провозгласил президент Омар Джонс. – Славные сильные парни, готовые к любой работе. Не ты ли такой парень? Умелый работяга, которому уже есть восемнадцать, готовый немедленно сняться

с места? Желающий начать новую жизнь, используя мозги и ловкие руки, дарованные ему господом? Подумай! К чему ты прикладываешь свои руки и умения сейчас?

Макэлхаттен, занимавшийся контролем качества на автоматической линии, с горечью подумал, что с его задачей лучше справился бы голубь – впрочем, как раз голубь и проверял его работу.

– Представляешь, у какого-то голубя глаз наметан на ошибки лучше, чем у меня? – посетовал он жене. Однако факт оставался фактом. Джеку полагалось отбраковывать плохо пригнанные детали, а когда он допускал оплошность, голубь замечал пропущенную дефектную деталь, ударял клювом по кнопке сброса, и деталь автоматически сбрасывало с конвейера. Контролеров качества, увольнявшихся из «Крино и партнеры», чтобы отправиться в эмиграцию, постепенно заменяли голубями.

Джек работал до сих пор лишь потому, что его профсоюз был достаточно силен, чтобы настоять на выслуге лет и заставить компанию сохранять за ним место. Но стоит ему уволиться…

– Тогда и на моем месте появится голубь, – сказал он жене. – Да ладно, мы улетим на Китовую Пасть, и мне уже не придется соревноваться с птицами. – «И проигрывать, показывая худшие результаты», – мысленно добавил он. – А «Крино» будет довольна.

– Мне просто хочется, чтобы на Неоколонизированной территории ты получил конкретную работу, – сказала Рут. – Они говорят о «разнообразии рабочих мест», но ты не можешь занять всякое. В чем ты… – она засомневалась, – действительно мастер? – В конце концов, он работал в «Крино и партнеры» целых десять лет.

– Я стану фермером.

Она уставилась на него.

– Нам дадут двадцать акров. Мы купим здесь овец, этих, с черными мордами. Саффолков. Возьмем на развод шесть штук – пять овец и барана, – огородим участок, поставим дом из сборных конструкций… – Он знал, что у него получится. Удалось же это другим, они сами рассказывали – и не в безликих рекламах, а в письмах, пришедших в виде аудиовидеосигнала, а затем расшифрованных «Видфон корпорейшн» и вывешенных на доске объявлений в их общественном здании.

– Но, если нам там не понравится, – опасливо пробормотала Рут, – мы не сможем вернуться… это так странно. Ведь эти машины телепортации… они работают только в одну сторону.

– Внегалактическая туманность, – терпеливо сказал он. – Материя разбегается, вселенная взрывается, растет; в этом потоке «Телпор» перемещает твои молекулы в виде энергетических конфигураций.

– Не понимаю, – призналась Рут. – Но понимаю вот это. – Она достала из сумочки листовку.

Изучая ее, Макэлхаттен нахмурился.

– Чушь. Это литература ненависти, Рут. Не принимай ее всерьез. – Он комкал листовку в руках.

– Но они не говорят о ненависти. «Друзья объединенных людей» – это маленькая группа обеспокоенных убежденных противников…

– Я знаю, чьи они противники, – перебил Макэлхаттен (некоторые из этих субчиков работали в «Крино и партнеры»). – Они говорят, что нам, терранам, следует оставаться в пределах Солнечной системы. И держаться вместе. Послушай. – Он смял листовку. – Человеческая история – это одно долгое переселение. И величайший пример – миграция на Китовую Пасть, путь длиной в двадцать четыре световых года. Нам надо гордиться. Но, само собой, всегда найдется горстка болванов и психов, выступающих противниками хода истории.