Обман Инкорпорэйтед (сборник)

Дик Филип Киндред

– Вы маленький романтик, – мягко сказала Марша.

– Возможно, – он тупо уставился перед собой в темноту, голове помутнела от усталости и паров «Джона Джеймисона». Расслабляющее тепло позволило свободно опуститься на дно: теперь уже непросто было найти свое место во времени и пространстве. Хедли отрешенно задумался, где он находится… и в каком времени? Кто он из длинной цепочки Стюартов Хедли? Ребенок, мальчик, подросток, продавец, пожилой отец… В мозгу толпились дремотные мечты. Выплывая из уголков и закутков памяти, сгустки амбиций и страхов медленно перемещались туда-сюда –

водоворот течений, которые всегда были его неотъемлемой частью.

– Прочь, – буркнул он. – Это я не вам, – пояснил он Марше, – а тараканам в голове.

Она улыбнулась.

– Тараканам? Какой вы странный, Стюарт Хедли.

От досады он нахмурился.

– Почему вы постоянно называете меня Стюартом Хедли? Или Стюарт, или Хедли, но только не вместе.

– Почему?

Он сосредоточился, но, так ничего и не придумал, в раздражении отмел этот вопрос.

– Скажите ради бога, что вы за человек? Я ни капельки вас не понимаю… семейка поганок, пробивающихся из-под земли. Охотитесь за нами – чего вы пытаетесь добиться? – Хедли сердито отодвинулся от нее. – Что я должен сделать – встать на четвереньки и помолиться? – Его удивило собственное чувство обиды, которое закипело внутри, развязав ему язык. – Я же сам приехал – чего ему от меня еще нужно? Он говорит, мол, мне решать. Да если б я знал, что мне делать, неужели я бы приехал?

Слушая с внимательным, трезвым видом, Марша сказала:

– Я даже не подозревала, что вы так разозлились.

– Ну разумеется, я разозлился! Я проделал весь этот путь впустую… – Хедли стал говорить неразборчиво из-за разочарования и замешательства. – По-моему, это нечестно. Он ничего не сделал: просто сидел и работал.

– А чего вы от него ждали?

– Не знаю.

– Чудесного исцеления? – мягко продолжила Марша. – Он не святой – не умеет воскрешать мертвых и умножать хлеба.

– Он мог хотя бы выслушать меня!

Она подозрительно спросила:

– А что вы собирались сказать?

Хедли безмолвно покачал головой.

– Он должен был знать. Я думал, он поймет. Я нуждался в его помощи – но не получил ничего, кроме синей карточки. Которая обошлась мне в полтора доллара.

– Возможно, – сказала Марша, – уже слишком поздно. Впрочем, не знаю. Наверное, он понимает вас лучше, чем я… Я спрошу его.

– Да как бы он понял? Он же глянул в мою сторону от силы пару раз!

Ровные белые зубы Марши внезапно обнажились от смеха.

– Он присматривался к вам, Стюарт Хедли.

Хедли охватил сильный страх.

– А, вы хотите сказать, что я не удовлетворил требованиям? – Его голос дрогнул. – Меня не стоит спасать? Я не вхожу в группу избранных, вот в чем дело?

– Стюарт Хедли…

– Перестаньте называть меня так!

Ноздри женщины раздулись.

– Никто не решает, кого можно спасти. Никто не выбирает – это вам не призывная комиссия, отбирающая годных людей. Вы спасены по той же причине, по которой мяч катится вниз с горы, – в силу законов природы.

Хедли угрюмо крякнул и угомонился.

– Чушь все это. Предопределение… помню я эти штучки.

Спасенные и проклятые, – он холодно повысил голос. – Нахер, я не собираюсь сидеть сиднем. Это нечестно. Я должен что-то делать: я думал, он скажет мне, что нужно делать… – Внезапно Хедли замолк.

– Вам придется решать за себя самому, – сказала Марша. – Он же вам сказал, помните? Решать только вам.

– Проехали, – Хедли глотнул еще «Джона Джеймисона» и почувствовал тошноту: желудок скрутило, а к горлу подступил сырой металлический комок, которым он чуть не подавился. Стюарт неповоротливо отвернулся и выплеснул содержимое бокала на темный асфальт.

– Что вы делаете? – резко спросила Марша.

– Ссу.

Она рассмеялась.

– Вам хватит. Отдайте мне бутылку, – она взяла литровку и закрутила на ней крышку: резкий металлический щелчок. Марша засунула бутылку и бокал в бардачок и заперла его.

– Возможно, я что-нибудь сделаю, – заявил Хедли через некоторое время.

– Например?

– Пока не знаю. Лучше не будем об этом.

Ночной ветер начал остывать: Хедли протянул руку и закрыл дверцу.

– Хотите уйти? – Марша подняла свое тонкое запястье и посмотрела на циферблат. – Уже поздно, я отвезу вас домой.

– Подождите, – Хедли судорожно схватил ее за руку, когда она потянулась, чтобы вставить ключ зажигания в замок. – Еще рано.

С минуту Марша не опускала руку, затем улыбнулась и спрятала ключ.

– Человек дела самоутверждается?

– Не хочу пока возвращаться. И еще мне не нравится, когда женщина за рулем, – затем Хедли добавил: – Остаток пути поведу я.

– Вы умеете?

– Конечно. Я же все время вожу сраный магазинный грузовик.

Марша безразлично пожала плечами.

– Как хотите. Но мы не можем здесь больше стоять… Холодает, а мне еще ехать обратно в С.-Ф.

Неожиданно Хедли распахнул дверцу и, шатаясь, вылез из машины. Он захлопнул за собой дверь и сделал пару неуверенных, нетвердых шагов в темноте.

– Вы куда? – взвизгнула Марша.

– Домой. Езжайте обратно – я пойду пешком, – он споткнулся о приподнятую обочину дороги, но сумел восстановить равновесие и стал методично пробираться вдоль края щебенки.

– Господи Боже, – возбужденно крикнула Марша и, выскочив из машины, помчалась вслед за ним. – Вы даже не знаете, куда идти: вы не понимаете, что творите! – Вне себя от злости, она схватила его и яростно затрясла. – Возвращайтесь в машину и ведите себя по-взрослому!

– Отпустите меня, – окосевший и озлобленный Хедли оторвал ее холодные ладошки от своего пальто и отпихнул ее в сторону. – Я знаю, где мой дом, и найду дорогу обратно. Мы еще и не такие прогулки совершали.

– Чертов придурок, – Марша поспешала за ним: ее голос то ли смеялся, то ли дрожал от холода и нарастающей истерики. – Вы отключитесь, и вас переедет машина.

– Только не меня, – сказал Хедли. Поковыляв дальше, он задумался и промямлил: – А почему бы и нет? Пора с этим кончать. Времени осталось мало. Так сказал Бекхайм – слушайте Учителя, – он сошел с дороги в сухие заросли на краю обочины. – Ладно, пойду так. К херам эту дорогу.