Обман Инкорпорэйтед (сборник)
Шрифт:
Набравшись сил, высушил лицо и откинул назад влажные волосы. Напялил свое грязное, порванное пальто, разгладил, как мог, рубашку и вышел из мужской уборной.
Пока он шел по Фримонт-авеню, его пронизывал ночной холод. Десять минут спустя он отпер входную дверь «Современных телевизоров» и направился к лестнице в подвал.
Когда появился Хедли, шестеро игроков в покер оглянулись в изумлении. Фергессон опустил свои карты и встал.
– Где тебя черти носили? – спросил он, окинув взглядом разбитое лицо и испорченную
Хедли крепко ухватился за дверной косяк.
– Я хочу получить свои деньги.
Фергессон пробрался сквозь задымленную комнату к Хедли.
– Ты пьян? – Он побелел, увидев, что из расквашенного носа Хедли течет кровь, капая на подбородок и воротник. – Боже правый, что стряслось?
– Видать, кто-то его грабанул, – негромко сказал Джек Уайт. Все встали и молча подошли.
– Отдайте мои деньги, – повторил Хедли и стал подниматься обратно по лестнице. – Я заработал их. Они мои.
– Он имеет в виду зарплату, – пояснил Джек Уайт.
Фергессон направился за Хедли вверх по лестнице.
– Послушай, Хедли, нельзя приходить сюда в таком виде. Убирайся отсюда, иди домой. Если у тебя есть хоть немного ума, для начала проспись и не нарывайся на неприятности. Я должен был уволить тебя за то, что ты не пришел сегодня на работу, но, учитывая твое состояние, я готов дать тебе…
– Заткни хлебало, – сказал Хедли, направляясь к кассовому аппарату. – Открой эту срань.
Фергессон моргнул. Его лицо на миг захлестнули эмоции – волна страха и боли: он чуть не расплакался. Но затем лицо Фергессона стало суровым, непроницаемым и бесчувственным, будто непробиваемая стена.
– Безмозглый ты алкаш, – сказал он. – Даю тебе последний шанс убраться из этого магазина.
– Пошел на хер, – Хедли дергал и мутузил кассовый аппарат, пока тот со скрипом не открылся. Стюарт загреб купюры.
Фергессон схватил календарь и сверился с датой. Быстро перебирая пальцами, он отсчитал сотню долларов, со стуком задвинул ящик кассы, оттолкнул от нее Хедли и бросил купюры на прилавок.
– Ладно, Хедли, вот твои деньги. Я заплачу тебе за две недели. Ты уволен. Бутылку с сельдерейным экстрактом я вышлю тебе по почте.
Хедли взял деньги и запихнул их в карман пальто.
– Пошел ты на хер, Фергессон, – повторил он и, раскрыв входную дверь, ступил на тротуар. – Ты сам, все твои друзья, родня, магазины, все твои телевизоры и твой покер.
Дверь захлопнулась, и он исчез.
Минуту спустя Хедли вошел в освещенный неоном бар за углом и плюхнулся на табурет.
– Скотч с водой, – заказал Хедли, когда бармен отвлекся от игры в кости и неторопливо подошел. – Льда не надо.
– Само собой, Стью, – ответил бармен и начал смешивать выпивку, нервно косясь на Хедли. – Как малой? Все путем?
– Отлично, – ответил Хедли.
– По ходу, тебя отметелили, – бармен подал выпивку и взял из скрюченных пальцев Хедли двадцатидолларовую
– Все нормально.
Бармен пробил чек и медленно вернулся со сдачей. Парочка посетителей с отвращением и любопытством уставились на Хедли.
– Тебе нехило намяли бока, – повторил бармен. – Интересно, какой видок у второго чувака?
Ничего не ответив, Хедли отхлебнул виски. Когда бармен отошел, он вытащил все оставшиеся деньги и принялся раскладывать их аккуратными, ровными стопками, пытаясь собрать микроскопические обломки своего провалившегося плана.
Было темно. Но не так, что хоть глаз выколи. Со всех сторон его окружали шум и движение. Он двигался. Впереди вырисовался огромный силуэт: в Хедли вперились слепящие шары, и он быстро нагнул голову. Силуэт приблизился и резко свернул в сторону. Хедли обдала волна тошнотворного смрада, и начал задыхаться, спотыкаться, извиваться, плеваться.
Замаячила новая тварь, которая злобно уставилась желтыми, немигающими глазищами, громко заревела и загудела, а потом пронеслась мимо. Хедли вновь стал ловить ртом воздух, задыхаясь в облаке вонючего дыма, вылетавшего из огромного зада твари.
Хедли потянула рука. Кто-то его оттащил: Хедли пытался схватить Дейв Гоулд. Снова рука. Голоса. Громко, прямо над ухом. Вверху мерцали огни – желтые круги, равномерно расставленные в темноте. Пары рассеялись, и на месте старых появились новые силуэты.
– Бедолага, – послышался чей-то голос. Мужской, совсем рядом. Хедли попытался разобраться, кто говорил, но не сумел. Он двигался ощупью во мраке: вокруг мелькали и мерцали силуэты. Они увертывались и лавировали, действуя с невероятным проворством и осмысленностью. Он прошел пару шагов, споткнулся и чуть не упал.
– Глянь на него, – женский голос.
– Ты бы так смогла, будь ты мужчиной?
– Нет.
Хедли всмотрелся. Сощурился. Вверху – световые круги на одинаковом расстоянии друг от друга… звезды наконец-то выстроились по порядку. Вокруг – черная, густая тьма. Силуэты чуть светлее двигались, когда он приближался к ним. Они избегали его. Холодный воздух лизал его одежду: Хедли бешено трясся.
– Иди ко мне, – проворчал он, вытянув руки, чтобы поймать силуэт, но тот настороженно отступил. Это напоминало игру: Хедли стоял в круге с завязанными глазами, пытаясь кого-то поймать – кого угодно, чтобы передать ему повязку для глаз, чтобы наконец снять ее с себя. Хедли надоело носить повязку. Внезапно ему стало невтерпеж.
– Иди ко мне! – заорал он: его голос раскатисто прогремел и затих в гулкой темноте. Вокруг вибрировал и плясал неясный металлический грохот. Хедли поразил этот непрерывный гул: он стиснул зубы и напрягся всем телом, но шум продолжался, а силуэты по-прежнему держали дистанцию.