Обман Розы
Шрифт:
– Какие алмазы, ваше высочество? – спросила я небрежно. – Мне кажется, вы что-то путаете.
– Кроме тебя никто не мог их взять, моя сладкоголосая соловушка, - промурлыкал он, забирая мою руку в свою. – После той ночи… ты же помнишь, Розалин? Вот я ее забыть не могу, а теперь – точно никогда не забуду. Я и не знал, что ты умеешь так петь… Теперь я думаю, что алмазы – это ничтожная плата за такую роскошную женщину.
– Плата? – переспросила я холодно, освобождая руку. – Я не продаюсь, ваше высочество.
– Все в этом мире имеет цену, -
– Ты настоящее сокровище! Какая песня! Все мужчины там, в зале, хотели тебя.
– Я замужняя женщина, а вы смеете говорить мне такие мерзости, - осадила я его. – Ваше высочество, нам и в самом деле пора объясниться.
– Говори еще, - он снова попытался поймать меня за запястье, но я отступила на шаг, не позволяя ему приблизиться ко мне.
– С этого дня между нами все кончено, - сказала я твердо. – Забудьте обо мне. Я верна своему мужу и советую вам тоже хранить верность своей жене.
– Что-то раньше тебя это не заботило…
– Люди меняются, - я серьезно посмотрела на него. – И я изменилась. Я не знаю, где ваши алмазы, и прошу больше не преследовать меня.
Но на принца мои слова не возымели никакого действия. Он по-прежнему поглядывал на меня, как кот на мышь, и посмеивался.
– Я с ума схожу, Рози, когда ты строишь из себя скромницу, - сказал он с придыханием. – Не капризничай! Я ведь знаю, как ты любишь всякие сверкающие камешки, и готов забыть о неком прискорбном инциденте, если ты…
– Довольно! Разговор окончен, - оборвала я его. – Вы или глухой или… притворяетесь. В любом случае, беседа между нами бесполезна, - и я решительно направилась в общий зал.
– Куда это ты?! – несмотря на полноту, принц подскочил ко мне с удивительным проворством и схватил уже за плечи. – Нет, моя дорогая, так просто я тебя не отпущу!
Но отпустить меня ему пришлось, потому что рядом вдруг очутился Этьен. Перед моими глазами мелькнуло его злое ожесточенное лицо, а потом – кулак, который впечатался прямо в челюсть его высочеству. Первый удар пришелся неловко, сбоку, и принц лишь крякнул, разжимая руки. Зато второй удар оказался таким сильным, что его высочество рухнул плашмя, безвольно разбросав руки и ноги, и застыл, не подавая признаков жизни.
– Этьен! – закричала я, бросаясь к графу и повисая у него на шее. – Не надо! Не надо!..
Он был бледный, как смерть, и смотрел на принца, словно и правда хотел его убить.
– Пожалуйста! – заговорила я уже тише, потому что в зале раздались встревоженные голоса, и через полупрозрачную занавеску я увидела, что к балкону подтягиваются любопытные дамы и господа. – Пожалуйста, успокойтесь! Он того не стоит!
– Он напал на тебя, - ответил Этьен, немного остывая.
– Господи, он жив, надеюсь? – не отпуская графа, я оглянулась на его высочество Франца-Иосифа.
Тот как раз открыл глаза, но вставать не спешил.
– Выживет, - грубо сказал Этьен. – У него подбородок – как каменная тумба.
– Попрошу повежливее, - принц пошевелил
Я ахнула, прижимаясь к Этьену. Под суд! Нападение на принца могут посчитать государственной изменой! Это было страшно, очень страшно!..
Но Этьен даже бровью не повел.
– Вы напали на мою жену, принц, - сказал он, заставляя меня разомкнуть объятия и кивнув, показывая, что спокоен.
– Или вы дуэль захотели? Так я согласен.
– Дуэль из-за потаскухи?! – возмутился его высочество, поднимаясь.
Он не успел выпрямиться, потому что Этьен еще раз ударил его в лицо. Я лишь вскрикнула, когда принц снова повалился навзничь.
Драпировка, отделявшая балкон от зала приподнялась, и к нам хлынули гости, слуги… Я заметила золотые императорские эполеты… Еще немного и…
– Что произошло?! – императрица успела к сыну быстрее, чем отец, и опустилась на колени, не обращая внимания, что безжалостно мнет дорогой шелк платья.
– Я этого так не оставлю… - забормотал Франц-Иосиф, и глаза у него были, как стеклнные пуговицы.
– Врача! Скорее врача! – закричали сразу несколько голосов.
На нас с Этьеном никто не обращал внимания.
– Пойдем, - он обнял меня за талию и повел к выходу. – Все равно вечер закончен…
Я позволила увести себя, чувствуя, как все дрожит внутри от страха и тревоги.
– Больше он не посмеет к тебе приставать, - сказал Этьен, когда мы поймали экипаж и отправились домой. – Вот ведь мерзавец…
Он смотрел в окно и как-то странно держал руку на отлете.
– Что с твоей рукой? – спросила я резко, потому что поняла, что бесполезно читать нотации о том, что бить в челюсть будущих императоров – это крайне неразумно, если не глупо.
– Немного ушиб, - Этьен криво усмехнулся. – Голова у него и в самом деле каменная.
Приехав на Принцесс-авеню, я первым делом побежала в холодную кладовую, чтобы наколоть льда. Но от прохладного компресса Этьену легче не стало, да еще и рука начала распухать, поэтому я, невзирая на его возражения, велела вызвать врача.
– Все завтра пройдет, - убеждал меня Этьен, но после осмотра врача нахмурился.
Это был перелом. Сломаны лучевые кости.
Пока врач накладывал гипс, Этьен не проронил ни слова, но после его ухода выругался сквозь зубы.