Обман
Шрифт:
Вот придет Валя, думала она, и поужинает как человек. И на завтра хватит. Попрошу, чтоб завтра пообедать зашел, небось, сможет полчаса-то найти, если захочет. Накрыла стол покрасивее и села ждать мужа.
И наконец дождалась. Валя пришел в одиннадцать. Ужинать отказался, сославшись, что уже сыт. На Маринины просьбы и увещевания хоть попробовать посмотрел как-то странно, исподлобья, чмокнул в щеку, пожелал доброй ночи и скрылся в спальне. В своей, что, впрочем, уже не стало для Марины неожиданностью.
Остаток вечера, перед тем как заснуть, Марина провела в смешанных чувствах. Ну, конечно, было обидно. И ужасно жалко Арину, потому что этот нечуткий урод –
Но утром ее все-таки ждал сюрприз. Когда она встала, муж оказался дома. Сидел на кухне, как ни в чем не бывало, и пил кофе. Марина от неожиданности так растерялась, что и не знала, что сказать.
Муж заговорил первым:
– О, Ариша, доброе утро, дорогая! Как себя чувствуешь? Замечательно выглядишь, кстати. Была в салоне? Давно пора было. Не хотел тебе говорить, но после больницы ты смотрелась как-то помято. Постриглась или покрасилась? Ты как будто стала темнее, или мне кажется?
Как всегда, он задавал кучу вопросов, ответов на которые, казалось, не ждал. Во всяком случае то, что Марина промолчала (она просто никак не могла решить, стоит ли начинать скандал из-за вчерашнего или оставить, как есть), никак его не смутило. Лучезарно улыбаясь, он продолжал:
– Я хотел сказать, вечером к нам будут гости. Позвал, знаешь, несколько человек, не хотел, дорогая, но пришлось – ты понимаешь, да? Там у нас на фирме... Ну, в общем, надо переговорить приватно, в ресторане будет слишком казенно. Человек пять, может, шесть. Посидим тихонько, ничего сложного особенно не надо, фуршет, закусочки. Ты же уже хорошо себя чувствуешь, правда?
Несмотря на то, что вчерашняя обида прошла не совсем, Марина против воли просияла.
– Ой, гости! Здорово как! А я, как знала, столько всего наготовила! И пирогов еще испеку, и рыбу под маринадом сделаю! А может, – засомневалась она, – еще мяса купить? И студень сделать?
Муж Валя снова как-то неуловимо изменился в лице, хотел что-то сказать, но сдержался. Вместо этого он встал, шагнул к холодильнику, открыл дверцу и заглянул внутрь. Когда он вынырнул, лицо его было почти мрачным.
– Конечно, дорогая, ты просто молодец. Замечательно все приготовила. Только знаешь... – Он растерянно поглядел в сторону, потом вверх, будто подыскивая слова. – Не надо рыбы. И пирогов не надо. Мы с тобой сейчас, – он бросил взгляд на часы, – прокатимся в супер и все купим. Что ты будешь возиться?
– Да зачем в супер? – вскинулась Марина. – Да куда еще? У меня все есть. И не возиться совсем, я с радостью приготовлю.
– Да-да, конечно, – вновь перебил ее озабоченный муж. – Конечно, с радостью. А в супер все равно прокатимся, мне там винца купить надо, еще к столу разного-всякого... Ты только не волнуйся. Пей вот чаек, пока не остыл. Бутербродик намазать?
Честно говоря, Марине было интересно прокатиться в этот загадочный супер. То есть, конечно, ничего загадочного в этом не было, просто большой магазин с едой, вроде универсама, но все-таки. Марина видела несколько таких суперов с улицы – яркий свет, чистый пол и продукты, продукты, но заходить как-то не решалась. Да и что заходить, все равно не по деньгам, только расстраиваться.
Они подъехали к красивому, сине-стеклянному, стоящему отдельно от всего, на
Они прошли мимо дюжих мальчиков на входе, взяли тележку и углубились в дебри полок и лотков. Марина растерялась. Умом она, конечно, и ожидала увидеть что-то подобное, но на деле это оказалось шокирующим и почти неприличным.
Вокруг нее сверху, снизу, со всех сторон громоздилась, выпячивалась и сверкала самая разная еда, какую только можно было вообразить искушенному глазу. На оптовых рынках, где Марина покупала еду в прошлой жизни, тоже было всего полно, но там еда пряталась по киоскам, между которыми надо было пробираться в полужидкой грязи и плотной толпе, и не слепила глаза так навязчиво, а тут... Все открытое, яркое, доступное... Да что там доступное – кричащее: «Возьми меня! Нет, меня! Я красивее!»
Оторопевшая Марина медленно шла вдоль рядов. Муж с тележкой снова куда-то исчез. На полках вокруг голубоватая гамма молочных продуктов сменялась то яркой радугой фруктов и овощей, то откровенной наготой парного мяса, то стыдливой розовостью соленой семги и жемчужным блеском икры, то пулеметными лентами копченых колбас... Изобилием всевозможнейшего вида готовых салатов, матовым блеском винных бутылок, пестротой кондитерских упаковок и многоэтажными ярусами тортов.
Марина чувствовала себя, как в кино. То, что все это разнообразие вокруг можно не только потрогать, но купить, увезти с собой и даже съесть, совершенно не помещалось в сознание. Ей казалось, что лента сейчас кончится, замелькают титры, вспыхнет свет и она окажется в привычной, своей, медленно-серой жизни, отснятой на пленке «Свема» Шосткинского химкомбината.
Ее разбудил откуда-то вновь появившийся муж. Он тащил за собой почти полную тележку. Марина разглядела только узкие горлышки бутылок, большую коробку – видимо, торт, и что-то еще блестящее.
– Арина, ну где ты опять пропала? Что с тобой? – Взгляд его вновь приобрел привычную озабоченность. – Ты нормально себя чувствуешь? Может, голова кружится? Не надо мне было тебя таскать... Ну ничего, я все купил, пошли в кассу.
В очереди в кассу (два человека – разве это очередь?) Марина немного пришла в себя. Настолько, что даже успела глянуть на зеленые цифры в окошечке аппарата, пока кассирша аккуратно раскладывала Валины покупки по пакетам. Суммарное число было длинным, четырехзначным, и Марина даже сперва не поверила, что это может быть цена... Не может быть, чтоб за продукты... В сомнении она приготовилась посмотреть на деньги, вынимаемые Валей из кошелька, но ее ожидало разочарование – Валя достал не деньги, а маленькую карточку, протянул кассирше, та быстро скользнула ей где-то в аппарате, касса замигала, и чудовищное число исчезло. «Все-таки нет, – подумала Марина. – Это, наверное, номер какой-нибудь был». Успокоенная, она уже было вышла за конец кассы, к тележке с продуктами, но тут из аппарата выползла белая лента чека. Кассирша оторвала его, разделила на две части, протянула Вале. Тот, черкнув что-то на одной половинке, вернул ее кассирше, а другую бросил небрежно поверх пакетов. Марина, не веря себе, взяла чек.