Обман
Шрифт:
«Семга в нарезке, икра черная, водка столичная...» – замелькали перед ней слова и цифры, сливаясь в сплошной поток, который заканчивался той же самой чудовищной цифрой, а напротив нее стояло, разбивая сомнения: «Итого сумма к выплате».
– Валя, – ахнула она шепотом (голос куда-то пропал), – Валя, это что же?
– А что? – не понял муж. – Да я ж тебе говорил, мы просто немного посидеть, ничего серьезного. Ты не волнуйся, всего хватит.
– Да нет, – продолжала Марина, уже понимая, что надо бы замолчать, но просто не в состоянии это сделать. – Что хватит? Куда столько
Муж поглядел на нее с тревогой. Хотел сказать что-то, передумал, полуобнял за плечи и повел к выходу, толкая другой рукой перед собой коляску, наполненную едой на четыре Марининых школьных зарплаты, «так, на вечерок просто посидеть, ничего серьезного...»
В машине Марина сидела молча, подавленная. Они выехали со стоянки, машина набрала скорость по улице, и вдруг Валя спросил:
– Ничего не хочешь сказать? Не замечаешь?
– Ты о чем? – не поняла Марина.
– О машине, о чем!
– А что с ней?
– Арин, ну ты даешь! Ты не притворяешься? Мы ж на ней едем! Это ж твоя машина, я всю ее починил, как новенькая. Я специально на ней поехал, думал, ты сразу заметишь, обрадуешься, а ты молчишь, как неродная. Туда доехали, я ждал-ждал, обратно сели, а ты все молчишь. Я-то думал, ты сама повести захочешь, а ты вообще ничего не заметила. Что с тобой?
Марина растерялась. Влипла? Провал? Что он там говорил про притворство? И что теперь делать? Судорожно вспомнила, что они говорили на эту тему с настоящей Ариной.
– Ты знаешь, Валя, – произнесла наконец непослушными губами. – Знаешь, я не могу сейчас за руль. Я боюсь. Я ничего не помню, но я боюсь. Может быть, – добавила Марина с надеждой, – я и вообще теперь водить разучилась.
– Ну да, конечно, – голос у мужа был грустный. – Ты извини, я все время забываю. Ты так любила эту машину, я и подумал... Но ты ключи все равно возьми потом, вдруг захочешь. Странно все это. – И замолчал.
Марине стало его жалко. Надо же, она машину любила, а он об этом подумал. Может, правда научиться? И машина действительно симпатичная. Надо будет с Ариной обсудить, как это делают.
Дома их уже ждала неизвестно как возникшая Наташа. Заахала, начала принимать сумки, таскать на кухню. Муж, подмигнув Арине, положил ключи от машины на полочку у зеркала и исчез где-то в глубине квартиры, отдавая Наташе на ходу многочисленные указания. Потом вернулся.
– Ариш, мы тут все сделаем, а ты иди-ка к себе, отдохни. У тебя режим. Сейчас Наташа тебе чаю принесет, а потом поспи. Зря я тебя в магазин таскал. Еще вечером с гостями сидеть придется...
Марина снова испугалась.
– Как с гостями? Зачем?
– Ну Ариш, ну ты же знаешь... Не пугай меня. Там все свои будут, Петр Иваныч с этой своей, Гриша... Как же мы без тебя? Ну, если совсем устанешь, уйдешь, ляжешь пораньше, все поймут, но посидеть надо. Иди пока, отдохни.
Марина, все еще нервничая, скрылась в своей комнате, закрыла дверь, забралась под плед, вытащила блокнот. Что там было про этих... Как их? Петр Иваныч? Вот оно...
Незаметно она действительно задремала. Когда проснулась,
Жмурясь на свет, она вышла из комнаты и побрела по коридору. Где-то в районе кухни слышалась жизнь – там что-то шипело, лилась вода, звенела посуда, двигалась какая-то мебель. Заглянув по пути в гостиную-салон, Марина оторопела.
В центре пустой светлой комнаты красовался стол, накрытый снежно-белой, топорщащейся на углах скатертью и уставленный огромным множеством посуды. Приглядевшись, Марина поняла, что накрыто всего на восемь человек, просто каждому полагается не меньше трех рюмок и невесть сколько приборов. «Господи, это надо же, как в ресторане, – пронеслось в голове. – Хотя откуда мне знать, как оно – в ресторане?» Из кухни выскочила распаренная Наташа.
– Проснулись, Арин Николавна? Вот и славненько. Я стол уж почти накрыла, мне только так, по мелочи кой-что осталось, нарезку там разложить, то-се... Вы присаживайтесь. Чайку заварить?
Марина в ошалении только кивнула головой. Зашла в кухню, устроилась на краешке заваленного разносолами стола. Наташа налила ей чашку чая и тоже присела рядом.
– Так это все неожиданно у Валентин Сергеича оказалось, – посетовала она Марине, как хорошей подруге. – Весь этот прием ихний. Только сегодня утром позвонил – и пожалуйста. А это ж все до ночи, а у меня там мои... Я и предупредить заранее не могла, ко мне дочка с внучкой прийти собирались, я их неделю, почитай, не видела... А что поделаешь...
– Господи, Наташа, – удивилась Марина. – Да идите домой. Я тут справлюсь, вы только мне покажите, где что.
Наташа уставилась на нее, как на чудо.
– Вы серьезно, Арин Николавна? Вы меня отпускаете?
– Да, конечно, – подтвердила Марина. – Он сам говорил: «Посидим немного, ничего серьезного». А тут вон и так... – Она не договорила.
– Ну, серьезного и точно ничего нет, – согласилась Наташа. – Горячего я, считай, и не делала, только жульен, да ростбиф поставила, так он все равно на блюдо порежется. Только как же вы, Арин Николавна? – спохватилась она. – Там все-таки принести, подать, то-другое, а вы в туалете?
– В каком туалете? – испугалась Марина.
– Я уж не знаю, какой вы сегодня выберете. А только там мясо, то-се. Капнет на платье – жалко.
– Так на платье я фартук надену, – облегченно отмахнулась Марина, – подумаешь, большое дело. Ты же все приготовила, что я – не принесу? А ты иди спокойно домой, к внучке. Большая внучка-то?
– Два года, – гордо сказала Наташа. – А говорит как складно! Так я пойду, – заторопилась она. – Я сейчас тут быстренько все закончу, стол весь накрою, нарезки с тарталетками выставлю, жульены в микроволновку суну – вам только кнопку нажать останется. Как все сядут, минут через пятнадцать и несите. А мясо, конечно, еще постоит, вы уж тогда его сама нарежете, ладно? Я и доску, и блюдо, все приготовлю, только нарезать и разложить. Ой, Арин Николавна, как же вы меня выручаете, вы бы знали. Только Валентин Сергеичу скажите, что это вы меня отпустили.