Обманчивое сходство

Тэлкот Дианна

– Нет! Ты говоришь, что это наша вина? Из-за нас...

– О нет!
– Мать содрогнулась.
– Мои проблемы начались задолго до вашего появления на свет. Еще в старших классах я страдала постоянными депрессиями, но скрывала их, потому что мои родные обвиняли меня в притворстве. Они постоянно унижали меня, говоря всем и каждому, что нрав у меня угрюмый и отсюда все мои беды.

– Дед с бабушкой? Мать кивнула.

– Они находили меня странной, и я знала, что подразумевается под этим словом. Поэтому я скрывала свое состояние, загоняла свои

муки внутрь. С возрастом это усилилось. Я иногда не знала, зачем мне жить. Твой отец настоял, чтобы я посоветовалась с врачами, но советы мне уже помочь не могли...
– Она поникла, бесцельно вертя кольцо на пальце.
– Оставалась только госпитализация. Проблема в том, что, если ты попадаешь в такое место, очень сложно оттуда выбраться. Тебя всегда пытаются удержать, ломая по своему вкусу.

– Ты была самостоятельной.

– Квартира в Миннеаполисе, работа... Но я всегда находилась под наблюдением врача.
– Сильвия помолчала.
– И я никогда не надеялась, что сумею вернуться к нормальной жизни. Очень тяжело бросить мужа и трех малышек.

– Ты старалась забыть нас?

– Нет, Эбби. Вы всегда были со мной, в моем сердце. Я сочиняла истории о том, как ужасно вел себя муж, какие сложные у меня были дети. Я обманывала врачей, но не могла обмануть себя.
– Мать беспомощно приподняла руку.
– Я не хотела, чтобы мои дети росли с мыслью, что их мать невменяема, поэтому старалась держаться подальше.
– Она передернула плечами.
– Господи, "невменяема" - что за ужасное слово!

– Ты верила в свою болезнь?

– Я понимала, что отличаюсь от других. Так уж получилось. Знаешь, что плохо?
– (Эбби, поглощенная рассказом, покачала головой.) - Я любила вас так сильно, что решила избавить от стыда и уехала, выбрав меньшее из двух зол.

– Как ты могла? Неужели ты не догадывалась, как сильно мы нуждаемся в тебе и страдаем?

– Эбби, ты не понимаешь. В те годы люди скрывали такие недуги. О них открыто не говорили, но всегда шушукались о людях "с приветом". Я росла с мыслью о том, что и я чокнутая. Но для твоего отца это было не так... Ладно. Хватит болтать. Он сильный человек, Эбби.

– Ему следовало быть честнее и сказать нам правду.

– Ему пришлось держать слово, данное мне. Считай это моей ошибкой.

Задняя дверь открылась, и раздались громкие шаги. Женщины улыбнулись, понимая, что мужчины топотом объявляли о своем появлении. Их уединение закончилось.

Боб Уорт вошел первым.

– Он говорит, что с теленком все будет в порядке. Просто сильный порез.

Эбби усмехнулась, понимая, что его тревожит не теленок. Она встала и повернулась к матери.

– Прости, мама, но нам пора идти. Это прозвучало как предложение мира.

Глава 15

По дороге к дому Джек тщательно избегал разговора о возвращении Сильвии. Девушка была за это очень благодарна ему.

– Зайдем, - пригласил он, распахивая входную дверь.
– Я хочу тебе что-то показать.

Эбби глубоко вдохнула, вбирая аромат свежей краски и полировки.

–

Запахи новоселья... Что ж, ты здорово потрудился.

– Мы здорово потрудились, - подчеркнул Джек, включая свет в столовой, чтобы Эбби увидела новые стены.
– Мне удалось найти чехол для кресла. Теперь ты можешь туда сесть.

– Ммм, мне нравится.
– Она медленно провела пальцем по стене.
– Как можно оставить этот дом, вложив в него столько души?

Джек молчал, внимательно оглядывая комнату.

– Мне самому странно, - произнес он наконец.
– Тяжело думать, что другие обитатели изменят то, что я сделал.

Это признание обрадовало Эбби. Она хотела попросить его не уезжать в Омаху, но не решилась. Ее одолевали противоречивые чувства.

– Не могу представить здесь других обитателей. Но у тебя осталось не так уж много времени. Ты уезжаешь на Рождество?

– Вероятно.

– Этот дом всегда мне будет напоминать о тебе.

Джек аккуратно отставил банку с краской, освободив проход.

– Знаешь, что плохо в такой работе? Она дает слишком много времени на размышления.

– Да. Я чувствовала то же самое, когда работала над интерьером офиса. Думаешь бог знает о чем.

– Не ехидничай. Я даже стал удивляться, с какой стати все еще хочу вернуться в Омаху.

Эбби развернулась, надежда расцвела в ее сердце.

– Джек...

– Нет, - сказал он твердо, как бы не слыша, - выбора нет. Это временная ситуация, так она и планировалась с самого начала.

– Планы зависят от людей, Джек, а люди меняются.

Он оглядел ее с ног до головы, задержавшись взглядом на лице.

– Да, это так.

– Джек, я имела в виду...

– Слушай, - Джек тряхнул головой, отметая излишние пояснения, - мне не хочется затрагивать эту тему. Пока. Я хотел показать тебе вот что.
– Он подошел к обеденному столу, где была свалена почта.
– Взгляни, что ты видишь?
– Он помахал конвертами перед ее носом.

– Счета. Джек хмыкнул.

– Ага. А теперь посмотри сюда. Оставив почту, он провел Эбби к автоответчику.

– Проверь.

– Что?

– Звонков нет.

– И что же?

– Ни звонков, ни писем от Роб. Я думаю, что поблагодарить за это надо тебя. Эбби вскинула руки, протестуя.

– Именно тебя. Эклюнд сказал, что она по телефону заявила, будто это я, "чертов деревенский врачишка", оказался неверным.

Челюсть Эбби отвисла.

– То есть? Джек фыркнул.

– То есть неважно, что ты ей сказала. Мне нравится твоя манера обращения с людьми.

– Спасибо.

Джек игриво притянул Эбби к себе и, целуя в висок, прошептал:

– И мне нравится твоя манера обращения со мной. Ты действуешь на меня очень сильно. Внезапная дрожь пронзила ее тело.

– Я же ничего особенного не делаю.

– А я вот убежден, что ты каждый день делаешь что-нибудь особенное.

Он остановился, его глаза сияли.

– Послушай. Как насчет свидания?