Обмани, но люби
Шрифт:
– И он женился на Пиа, которая происходит из аристократической семьи?
Леон снова нахмурился:
– Теперь, когда Бенедетты нет, отец рассчитывает, что я женюсь снова, и на этот раз на родовитой невесте, которая станет новой матерью Кончитты. Он не делает из этого секрета. И всякий раз, как он заводит разговор об этом в присутствии Данта – а это случается часто, – я повторяю, что, даже если бы не был в трауре, все равно не сделаю так, как он хочет. Я напоминаю, меня больше не интересует брак, и я хочу только быть хорошим отцом
Белла прерывисто вздохнула:
– А почему он так настаивает, как ты думаешь?
– Потому, что я старший сын и должен унаследовать титул.
– Иными словами, он хочет, чтобы титул получил именно ты, а не Дант?
– Да. Он просто придерживается обычая. Вот и отец Люсианы был того же сорта. Но и в этом вопросе мы не находим общего языка.
– Странно, что он не запретил тебе жениться на Бенедетте.
– Он и запретил, но мы поженились без его ведома, и потом он уже ничего не мог поделать.
Белла печально смотрела на Леона:
– Тебе, наверное, ужасно ее не хватает. Расскажи мне о ней?
– Я знал ее с детства. Она была ровесницей Данта. Наша мать очень любила животных, и мы могли проводить часы в питомнике, играя с собаками. Бенедетта всегда была там, помогала отцу. Ее мать к тому времени умерла, и наша мама опекала ее. Нам она была все равно что сестра.
– Значит, ваша любовь выросла из давней дружбы?
Леон кивнул:
– Мои чувства к ней изменились после того, как я вернулся из Рима.
– Как это произошло?
– Она работала у своего отца, у нее тогда был спиноне, прекрасная собака, очень преданная. Как-то осенью я приехал в палаццо и узнал, что собака пропала. Я-то знал, как сильно она ее любила, и, взяв с собой слуг, отправился на поиски. И мы нашли… собаку. Ее застрелил, по-видимому, браконьер, проникший на территорию имения.
– Как это ужасно, просто невозможно представить!
– И я не мог. Когда мы увидели, как она лежит там, у меня появилось чувство, словно застрелили меня самого. Бенедетта так горевала, что я начал за нее бояться. Я все бросил, чтобы хотя бы неделю побыть вместе с ней. Мы поддерживали друг друга. Меня всегда привлекала ее мягкость, сердечность…
– У вас, наверное, был замечательный брак.
– За то короткое время, что было нам отпущено, я был счастлив как никогда прежде.
Он услышал, как Белла глубоко вздохнула.
– Когда-нибудь Кончитта услышит историю вашей любви. – И добавила, чуть помешкав: – Как ужасно было узнать о ее болезни. Когда это случилось? Я надеюсь, ты не против того, что я спрашиваю…
Леон впервые за все время чувствовал потребность выговориться.
– Сначала она просто стала быстро уставать, начали выпадать волосы. Я часто возвращался из банка раньше, чтобы побыть с ней, утешить ее. Потом ей стало тяжело находиться на солнце. Появились и другие симптомы. Распухли лимфатические узлы, поднималась температура, возникли проблемы с почками.
– Это страшно, Леон.
– Мне
– Мне страшно жаль. Она тяжело умирала?
– Нет, все случилось быстро.
– Значит, тебе дважды есть за что быть благодарным, и прежде всего за доченьку. – Белла опустила голову. – Как ты справлялся с новорожденной?
– Ты же видела Симону и Талию. Они служили еще в маминой семье, я безоговорочно им доверяю.
Они обожают малышку, я, конечно, без них пропал бы.
– А отец вам помогал?
– Да. Все помогали, как могли. Любовь к Кончитте несколько нас сблизила.
– И ты полагал, что теперь-то, после вашего счастливого брака с Бенедеттой и рождения дочери, Саллисто оставит свои планы и даст тебе возможность самому распоряжаться своей жизнью.
Леон кивнул:
– Так поступил бы любой родитель. Теперь тебе, наверное, стало понятнее, с чем мне приходится постоянно сталкиваться. Но я никогда не женился бы на женщине из высшего общества.
– Почему ты в этом так категоричен? Мне в самом деле любопытно.
– Мои родители были официально помолвлены еще до того, как увидели друг друга. И в общем, их брак, который за них устроили, можно сказать, удался. Я видел, что они уважали и ценили друг друга. Иногда даже проявляли нежность. Но только когда мама умирала, я узнал, что она любила совсем другого человека и ей пришлось от него отказаться.
– Трудно даже представить такое, – пробормотала Белла.
– Когда я понял, какую жертву она принесла, чтобы выйти замуж, повинуясь долгу, я решил, что такая ситуация никогда не повторится со мной. И когда настал момент, не колеблясь, сделал предложение Бенедетте.
Белла беспокойно шевельнулась на скамье:
– Но значит, твоему отцу тоже пришлось принести жертву.
Леон кивнул:
– Знаешь, что интересно? Когда отец рассказывал, как делал предложение Люсиане, он добавил: «Конечно, это было не то, что я чувствовал к вашей матери».
– А как, ты думаешь, было на самом деле?
– Он до сих пор старается представить дело так, что любил маму, но я знаю, что это неправда. Они никогда друг друга не любили. Хочешь услышать кое-что еще?
Белла взглянула на Леона, лицо ее, освещенное фонариками, выражало глубокое сочувствие.
– Мне кажется, правда в том, что он очень любил Люсиану. Настолько, что женился на ней, несмотря ни на что.
Белла проговорила:
– Уверена, и она сумела искренне его полюбить. То, как она разговаривала с ним за столом, убедило меня, что они очень близки.
– Настолько, что он решил удочерить тебя.
– Но он не должен этого делать! – Ее лицо сморщилось, словно от боли. – Подумай, какой удар это будет для Данта! Я этого не вынесу. Отговори его, Леон!