Обманутая

Баррет Мария

Джеймс с постели наблюдал за ней.

Он не мог отрицать, что она прекрасна. Ее фигура была совершенной формы, стройная, изящная, с коричневой от загара кожей. Она обладала замечательным характером, была спокойна и уравновешенна. А ее улыбка была теплой, как золотой оттенок ее кожи. Но он абсолютно ничего не чувствовал к ней. Она не вызывала у него никаких физических или душевных волнений. Ничего. Он попытался вспомнить, когда он впервые понял это. Когда он впервые ощутил, что в отношениях между ними что-то не то? Но не мог вспомнить! Возможно, он относился

к ней так с. самого начала? Он действительно не знал, он никогда не задумывался над этим. Прежде это не волновало его.

Вдруг Ливви повернулась к кровати.

– Это не имеет значения, Джеймс. Правда. Мы все наладим, когда вернемся из Бразилии. – Она так говорила, но все это имело такое значение, было так важно, что ей хотелось кричать. Романтическое расставание, которое она воображала себе, закончилось катастрофой. Она наблюдала, как Джеймс свесил ноги с кровати и встал, тогда она грустно повернулась к зеркалу и стала одеваться.

– Когда приходит машина, Лив? Ливви взглянула на часы:

– О Боже! Через пятнадцать минут!

Она начала волноваться, когда Джеймс накинул халат и прошагал в ванную, по пути успокаивая ее:

– Остынь. Все упаковано. Единственное, что ты должна сделать, – это одеться и проверить свою сумочку.

Ливви слегка успокоилась. Джеймс всегда паковал вещи для них обоих. Она совершенно не могла это делать аккуратно и забывала самое необходимое – то билет, то паспорт.

Повернувшись к зеркалу, она бросила тюбик с кремом и быстро натянула черные хлопковые трусики и лифчик. Потом она надела майку, блузку с длинными рукавами, свитер и черные лайкровые легинсы. Нагнувшись, чтобы завязать шнурки дорожных туфель, она подняла с пола бейсбольную шапочку и надела на голову. Готовая к поездке, она схватила громадный старый кожаный чемодан, с которым всегда ездила, и потащила его к входной двери. Но в гостиной ей пришлось остановиться. Кто-то звонил в парадную дверь.

– Джеймс! Джеймс! Такси пришло раньше! – Она крикнула в домофон, что сейчас спустится, и в панике заметалась по квартире, проверяя, не забыла ли чего-нибудь важного. Обычно она никогда так не нервничала. Но сейчас все смешалось: ужасный час в постели с Джеймсом и чувство, что она стоит у черты, которую ей надо перешагнуть, чтобы взойти на вершину карьеры. Она не переживет, если и поездка окажется неудачной.

Джеймс появился позже, неся ее багаж, который поставил у входной двери. Он обнял ее за плечи.

– Ты все взяла? Ливви кивнула:

– Я думаю, все!

– Хорошо. Идем, я провожу тебя до машины.

– Нет. Не надо. Я не хочу, но если ты желаешь…

Джеймс рассмеялся:

– Конечно, я желаю.

– Спасибо, – сказала Ливви и ласково коснулась его губ. Это был редкий момент нежности на протяжении многих месяцев. Ливви стало грустно, и она печально отвернулась.

Джеймс поднял сумки.

– Ну, в путь. Да, кстати, тебе звонил Фрейзер Стюарт, чтобы тоже пожелать удачи. Я сказал, что ты перезвонишь, когда вернешься, но совсем забыл о его звонке. Извини, – закончил он свою речь, не испытывая при

этом никакого сожаления, и понес багаж к лифту.

Нежность растворилась!

– Премного благодарна, Джеймс. Я не удивлюсь, если ты делаешь это намеренно! – Злость Ливви была неразумна. Ее привело в ярость сообщение о звонке Фрейзера – он редко звонил, а она любила поговорить с ним. Она никогда не думала об этих разговорах как о чем-то большем, чем общение с другом, но сейчас ей вдруг стали лезть в голову невероятные мысли. Она стояла с Джеймсом у лифта, и эти мысли продолжали смущать ее. Наконец металлическая клетка доползла до их этажа.

Ливи посмотрела на Джеймса и, не желая, чтобы их расставание было таким напряженным, улыбнулась.

– Выбрось все из головы! Джеймс пожал плечами.

– Пойдем, если не хочешь заплатить десять фунтов еще до того, как сдвинешься с места. – Он открыл тяжелую дверь, и Ливви вошла в лифт. Джеймс последовал за ней, нажал кнопку, и они начали медленно спускаться. Оба чувствовали себя немного веселее, чем на похоронах.

Ливви открыла глаза: правая рука ужасно занемела. Она потрясла ею, а потом стала растирать, начиная с запястья, чтобы снова вернуть ее к жизни. Потом она села, потерла лицо ладонями и отдернула штору с иллюминатора. Над облаками плыло сверкающее солнце. У нее моментально поднялось настроение.

– Доброе утро! – Роджер Хардман смотрел на Ливви со своего места и улыбался. Он замечательно выглядел после двенадцатичасового полета. Был чисто выбрит и благоухал одеколоном.

– Привет! – Ливви сбросила плед и подняла руки, чтобы привести в порядок прическу. – Один только взгляд на тропическое солнце делает все вокруг замечательным!

– Подожди, когда увидишь Рио, моя дорогая! Я гарантирую, что ты никогда не могла себе представить то, что увидишь! – Роджер рассмеялся. Один из самых независимых и богатых продюсеров, он очень много ездил по свету.

– Я не могу ждать! – заявила Ливви. Ее интересовало только одно – Ленни Дьюс, Бразилия, ее программа, – цена не имела значения, так как ценность этой работы была гораздо больше того, что она раньше делала. Она щелкнула прицепным поясом и неловко поднялась. Все одеревенело от сна в кресле, она дотянулась до полки над головой и сняла большую кожаную сумку.

– Сколько нам осталось лететь? – спросила она. Роджер посмотрел на часы:

– Минут двенадцать. Сейчас мы уже должны начать спуск.

Вдруг они рассмеялись, так как самолет начал снижать высоту.

– Я думаю, что пилот услышал меня!

Ливви улыбнулась, достала косметическую сумку и направилась в туалетную комнату.

– Увидимся в Рио, Роджер! – Голос ее звенел от веселого возбуждения.

– Какое обслуживание! – воскликнул Фил, когда носильщик стал укладывать его камеру и другое оборудование в багажник «мерседеса», припаркованного у выхода из аэропорта. Он поднял лицо к утреннему солнцу, сияющему среди бегущих облаков, и вздохнул: – Рио-де-Жанейро. Рай!