Обманутое счастье
Шрифт:
Открывает коробочку с кольцом внутри:
– Для этого я тебя в ресторан пригласил, но увидев твое состояние решил отложить… – будто оправдывается, – согласись, момент был бы испорчен…
– Согласна… – киваю завороженно.
– И очень волновался, если уж честно… И всю неделю думал, как лучше это сделать… Но сейчас мне плевать на момент. Я просто хочу, чтобы ты знала, я люблю тебя. Больше жизни люблю. С того момента, как впервые увидел. – достает кольцо, сверкающее мягким бриллиантовым переливом.
Я приоткрыла рот, намереваясь что-то сказать, но вместо этого просто бросилась Яру на шею.
А он все повторял, повторял…
– Будь моей родная… Выходи за меня… – целовал меня в ключицы, обнимал крепко - крепко… – Будь моей, родная… Выходи за меня…
– Я и так твоя. Всегда была… – мои сентиментальные слезы уже ничем было не удержать.
– Это «да», родная? Это ведь «да»?
Я начала кивать быстро - быстро.
– Родная?
– Я киваю, – упиваясь слезами ответила. – Конечно, любимый. Кончено, согласна!
~Эпилог~
Три года спустя.
– Волнуешься? – я кошусь на Забаву, а та то и дело нервно подергивается. То волосы примется поправлять, то сумочку из одной руки в другую перекладывает.
Улыбаюсь, и накрываю ее руку своей.
– Спасибо, – произносит одними губами.
С сестрой Ярослава мы очень сдружились. Еще никогда я не встречала более легкого и светлого человека. Общий язык нашли быстро, а потом и сами не заметили, как лучшими подругами стали.
А сегодня…
Сегодня у нее один из самых важных дней в жизни.
– Я не знаю, – истерично, чуть-чуть задыхаясь, признается Забава. – А вдруг… Вдруг это просто не для меня? Вдруг я не смогу?
Я обнимаю ее за плечи, чтобы передать хоть частичку уверенности.
– Ты будешь самой лучшей мамой на свете, – утешаю подругу. – Ну, после меня, конечно.
Мы смеемся, и обстановка разряжается понемногу.
– Гордеева? – перед нами открывается дверь, и оттуда высовывается голова директора детского дома. Дама окидывает нас изучающим взглядом. – Кто из вас Гордеева?
– Обе, – смеется Забава. – Но записана к вам я.
– Проходите, – кивает женщина дружелюбно, указывая на свой кабинет.
– Ну все, отступать уже некуда, – шепчу Забаве на ухо. Она жалобно сводит брови на переносице. – Давай, давай, вперед, – подталкиваю ее.
Знаю, что если сбежит - второй раз прийти уже не решится. А за последние годы она нам с Яром все уши прожужжала о том, как хочет ребенка.
Я пошла с ней в качестве группы поддержки. И Яр должен был тоже приехать, но он повел сына на футбол. Ване три, и он обожает проводить время с папой.
– Итак, Забава Львовна, – директриса деловито усаживается на свое рабочее место. – Да не переживайте вы так, – смеется она, – а то на вас лица уже нет.
Несмотря на волнение Забавы, собеседование проходит гладко.
Конечно, для официального решения вопроса нам пришлось немного напрячься. Все-таки Забава незамужняя одинокая женщина. Но… Яр такое однажды уже проворачивал. Провернул и во второй раз.
Ирина Петровна, так зовут директрису, женщина понимающая, и желает своим маленьким подопечным только самого лучшего.
Поэтому, познакомившись ближе с Забавой, у нее и сомнений не осталось, что та будет отличным родителем.
А после длинного подробного диалога нам даже разрешили пройти в игровую, чтобы познакомиться с детками.
– Возможно, вы не встретите своего ребеночка в первый же раз. Многие родители приходят сюда два, а то и три раза, пока определятся. Но попробовать стоит, – наставляла нас Ирина Петровна.
Мы с Забавной как болванчики кивали ей в такт.
– Ой, Забава! – я всплеснула руками, – гостинцы-то! Я их в машине оставила!
С пустыми руками к деткам идти как-то неправильно. Поэтому предварительно мы заехали в детский мир и накупили много игрушек и угощений. Теперь мой багажник распирает три огромных пакета.
– Я сбегаю быстренько, – говорю и тут же юркаю к выходу.
По длинным коридорам детского дома немного блуждаю. Пятиэтажное здание, а внутри лабиринт настоящий.
Нахожу лестницу наконец, спускаюсь по ней. Но замираю, когда слышу тихие детские всхлипы.
Замедляю шаги и прислушиваюсь.
Ну точно, на нижнем пролете кто-то горестно плачет.
Я осторожно спускаюсь чуть ниже и вижу двух маленьких ангелочков. На вид обоим не больше трех, четырех. Мальчик и девочка. Маленькие, белобрысые и очень сильно чем-то расстроенные…
– Привет… – аккуратно им улыбаюсь.
– Здлавствуйте, – хмурится мальчик. Он храбрится. Девочку за плечико обнимает, пока та размазывает по ладошкам горькие слезы.
– Почему она плачет? – стараюсь быть спокойной и вежливой, чтобы ненароком не напугать.
– Это моя сестла, – отзывается мальчик, тяжко вздыхая. – Она не хоцет уеззать. К маме. И папе. – Он опускает глаза, а девочка рыдает еще пуще прежнего.
Я подхожу к детям ближе. Сажусь рядышком на подоконник.
– Почему? Разве это плохо? Что вы поедете к маме?
– Поедет только она, – признается мальчишка, и мне становится ясно почему девочка так безутешно рыдает…
– Нам обеся-я-яли, сто вместе возьму-у-ут, – подвывает малютка, – а потом переду-умали. Сказали, только меня-я-я-я… А я одна не хоцу-у-у-у…