Обманутые иллюзии
Шрифт:
– Как жаль, Рокси.
– Нет, нет, – взгляд его был резким, когда она села на корточки. Она сжала его запястье до боли в руках, но эта боль была приятной. – Я не хочу, чтобы тебе было чего-то жаль.
Какая же она прекрасная, думал он. Его дитя, его дочь. Она покраснела от решимости, слезы стояли у нее в глазах. Сила ее любви, жажда этой любви едва не свалила его с кресла.
– А еще, я благодарен, – его усы зашевелились в унисон движениям губ, – тебе, всем вам. А теперь, – он поцеловал ее руки, вздохнул. Он не мог говорить.
Она вскочила, не выпуская его руки из своих.
– Я сейчас показываю вариант трюка с индейским канатом. Очень драматичная вещь, с настроением. Хорошо идет на сцене. Мы засняли ее на видеопленку, чтобы могла смотреть, – она засмеялась, – сама себя поразвлечь.
– Я хотел бы посмотреть. – Он повернулся и взял рукой ее подбородок так, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. – Лили говорит, ты репетируешь номер со шваброй.
Она собрала все свои силы, чтобы взгляд остался прежним.
– Значит, ты знаешь, что он вернулся.
– Мне приснилось, что он… – сон и явь перемешались, и Макс уже не мог их различить, просто не мог, – сидит вот здесь, рядом со мной.
– Он навещает тебя почти каждый день, – она захотела встать, походить немного, но не смогла высвободить свою руку из отцовской. – Мы опять работаем вместе, временно. Слишком интересная была работа, чтобы от нее отказываться. В Вашингтоне будет аукцион…
– Роксана, – перебил ее Макс, – а что значит для тебя… то, что Люк вернулся?
– Не знаю. Хочу, чтобы ничего не значило.
– Ничего – это слишком мало, чтобы хотеть, – прошептал он и снова улыбнулся. – Он сказал тебе, почему уезжал?
– Нет, я не разрешила ему об этом рассказывать, – волнуясь, она встала, но не смогла заставить себя отойти. – Да и какая разница? Он ушел от меня. От всех нас. Как только все эти дела сделаем, он опять уйдет. Так что на сей раз это не имеет значения, и я не дам ему ничего рассказывать.
– Сердцу ведь не прикажешь, Рокси, и никакая магия тут не поможет. На сей раз у вас общий ребенок. Мой внук.
Макс не мог поведать ей, насколько больно ему от того, что лишь смутно помнит мальчика.
– Я не сказала ему об этом, – отец замолчал, она развернулась, удивившись своей воинственности. – А ты что, не одобряешь это?
Он лишь вздохнул.
– Ты всегда все решала сама. Правильно или неправильно, это был твой выбор. Но как бы ты ни поступала, факт остается фактом: Люк – отец Натаниеля, – он протянул к ней руку. – И, как ни старайся, ты здесь ничего не сможешь изменить.
Мышцы ее живота расслабились. Острые пальцы, сжимавшие ее шею, исчезли. Магия, подумала она, сделав долгий выдох. Скажи только волшебное слово.
– Да, здесь уж ничего не изменишь.
Как я скучала по тебе, папа. Она не произнесла эти слова, боясь обидеть его. – Очень трудно нести ответственность, Макс. Ох,
– Когда легко – скучно, Рокси. Кто захочет жить с тем, у кого все легко?
Ну, может быть только случайный знакомый.
Он снова улыбнулся и покачал головой.
– Рокси, Рокси, ты меня не проведешь. Ты обожаешь нести ответственность. Яблоко от яблони недалеко падает. Она кивнула и вновь встала возле него на колени.
– Ну ладно, пусть будет так. Но я ничего не имею против, когда мне говорят, что делать – время от времени.
– Но ты все равно поступишь так, как хочешь.
– Ну, конечно, – переполненная любовью, она обняла его. – Но куда приятней, когда кто-то подсказывает, что надо делать сначала.
– Тогда я тебе вот что скажу. Обида – это мост на гнилых опорах. Лучше с него упасть, чем остаться на берегу.
– Бесплатный урок? – прошептала она и, вздохнув, прижалась щекой к его лицу.
Роксану охватила легкая дрожь, когда она вышла из комнаты уснувшего отца и направилась вниз по лестнице. Он очень устал, и наряду с усталостью она заметила, как на него вновь надвигается мрак. Когда она укладывала его спать, словно сына, он назвал ее Лили.
Она была вынуждена смириться с тем, что проснувшись завтра утром, он снова, вполне возможно, все забудет, и все ограничится только часом, проведенным вместе с ним. Утомленная и заплаканная, она остановилась у основания лестницы и распрямила плечи. Она была обязана своей семье крепкими мышцами и нервами, а также умением держать себя в руках в любой ситуации. Дойдя до кухни, она изобразила улыбку на лице.
– Пришла на запах кофе.., – она резко остановилась, почувствовав еще один прилив эмоций. На кухне, вместе с семьей, был Люк. Он стоял, опершись на кухонный стол и засунув руки в карманы.
И снова все говорили одновременно. Роксана лишь покачала головой и подошла к плите, чтобы налить себе кофе.
– Он устал. Разговор его вымотал вконец.
– Может быть, у него теперь будет все нормально, – Лили нервно перебирала бусы на груди. – Может быть, все пройдет.
Выражение лица Роксаны заставило ее отвести взгляд. Тяжело было похоронить надежду, затем воскресить ее лишь для того, чтобы почувствовать, как она опять умирает. – Так хорошо мы с ним поговорили.
– Знаю. – Роксана обхватила руками чашку с кофе, но пить не стала. – Мы можем назначить новые анализы.
Лили издала еле слышный звук, означавший недовольство, и тут же принялась возиться с напоминающим корову миксером. Все они знали, как тяжело даются Максу эти анализы и как угнетают они всех, кто его любит.
– Или мы будем надеяться, что новое лекарство ему поможет, – продолжала Роксана, – или же мы можем оставить все как есть.
– А чего бы тебе хотелось, chere? – спросил Леклерк, положив худую руку ей на плечо и пытаясь тем самым хоть как-то снять напряжение.