Обманутые иллюзии
Шрифт:
Они оба могли сосредоточиться друг на друге даже в набитой людьми комнате. Им не надо было ни слов, ни прикосновений – одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что думает другой.
Может быть, поэтому последний пункт в определении медового месяца выполнялся просто безукоризненно.
Но в этой феерии дней и ночей они оба соглашались, что им не хватало только одного. У них не было настоящей цели и настоящего дела. Воровская кровь не давала им покоя. Правда, они временно заглушили свое нетерпение, освободив некую миссис Кэссель от ее антикварных украшений с рубинами и маркаситами [28]
28
Маркасит – железный колчедан
Но работа оказалась до безобразия простой. Роксане надо было только проскользнуть в каюту миссис Кэссель между двумя своими номерами и найти незапертую шкатулку с драгоценностями в куче полу-упакованного багажа. Но едва бросив взгляд на замок, она решила изменить первоначальный план. Вместо того, чтобы вынести шкатулку из каюты и передать Люку, Роксана сама открыла ее с помощью шпильки миссис Кэссель. Когда маркаситы упорно разместились в карманах ее смокинга, она заперла шкатулку, поставила на прежнее место и выскользнула из каюты.
Как и было запланировано, мимо проходил Люк, направляясь в сторону кормы.
– Проблемы? Роксана улыбнулась.
– Вовсе нет, – многозначительно приподняв бровь, она похлопала себя по карманам. – Мне просто надо кое-что взять в каюте, – Люк усмехнулся. – Не хочу опоздать к своему выходу.
Он схватил ее в объятия и поцеловал. Проворные пальцы нырнули в ее карманы и ощупали добычу.
– У тебя три минуты, Рокс.
Ей понадобилось меньше половины этого времени, чтобы спрятать добычу в двойном дне своего чемоданчика с макияжем. Роксана успела еще освежить губную помаду, смазанную Люком, и затем вовремя появилась на сцене.
Все согласились, что это был очень элегантный комплект, в изящной оправе, с неплохими камнями. Но он был добыт без риска, поэтому победе недоставало сладости.
Нувели, все как один, погибали без настоящей работы.
– Может быть, нам надо попробовать что-нибудь сделать в каком-нибудь порту? – задумчиво произнесла Роксана. Они с Лили стояли на палубе. Новые пассажиры, севшие в Монреале, постепенно выходили из кают с бесплатными коктейлями в руках и фотоаппаратами наготове. Люк с Мышкой удрали на Олимпийский стадион, чтобы посмотреть, как «Экспо» будет выигрывать у «Доджеров».
– Может быть, – Лили все время возвращалась мыслями к Максу. В тот день она проснулась еще до рассвет?, Макс сидел на узкой кушетке под иллюминатором, вокруг валялись его книги. В пальцах он вертел золотую монетку. Когда она во второй раз выскользнула из руки и упала, Лили увидела выражение боли на его лице. Лили знала: эту боль она никогда не сможет облегчить.
– Я думаю, Ньюпорт, – продолжала Роксана. – Там полно особняков. Когда «Принцесса» придет туда в следующий раз, мы могли бы по крайней мере размять ноги.
– Ты так похожа на него, – Лили
– Жизнь слишком коротка, чтобы не получать удовольствия от своей работы, – ее улыбка была быстрой и плутовской. – Одному Богу известно, как я люблю свое дело.
– А как бы ты поступила если бы ничего не стало? – внезапно занервничав, Лили принялась вертеть в пальцах нефритовый кулон, который Макс купил ей в Галифаксе. – Если бы ты больше не смогла ничего делать? Ни в магии, ни в другом?
– Если бы я проснулась однажды утром, и все это кончилось? И осталась только обычная рутина? – Роксана задумчиво поджала губы, потом рассмеялась. В двадцать один год невозможно поверить, что и к вам когда-нибудь придет старость. – Засунула бы голову в первую же подходящую духовку!
– Не говори так! – Лили схватила ее руку и сжала так сильно, что Роксана поморщилась от боли. – Никогда не говори так.
– Дорогая моя, я же только шучу, – глаза Роксаны широко раскрылись от удивления. – Ты же знаешь меня. Люди, которые всю жизнь занимаются одним делом, как мы, забывают: ничто не длится вечно. Неважно, прекрасно идут дела, или ужасно – надо просто подождать, и все переменится.
– Да, конечно, – чувствуя себя дурой, Лили отпустила ее руку, но в горле у нее стоял комок. – Не обращай на меня внимания, солнышко. Кажется, я слишком устала.
Только теперь Роксана внимательно посмотрела на Лили и увидела слабые, едва заметные тени под тщательным макияжем. Удивление сменилось тревогой.
– С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, – она слишком долго прожила на сцене, чтобы показать только то, что хотела. – Просто устала. И так глупо – но кажется, я скучаю по дому. Мне уже так давно хочется опять отведать гамбо Леклерка.
– А-а, я тебя понимаю, – это так точно отражало и ее собственные чувства, что Роксана улыбнулась и расслабилась. – Здесь прекрасная кухня, но через несколько недель согласен отдать сотню долларов за чизбургер и жареную картошку… И десять раз на дню мечтаешь никого не видеть и ни с кем не разговаривать.
Нужно немедленно уйти и побыть одной, поняла Лили, пока она не выдала все свои страхи и переживания.
– Знаешь, смоюсь-ка я отсюда, – подмигнув, она поцеловала Роксану в щеку. – На часок запрусь в каюте, сделаю маску для лица, ванночку для ног и прочитаю еще одну главу из моего романа.
– О-оо! Ты так это расписываешь, что я прямо завидую.
– Знаешь, что? Прикрой меня на часок, а потом я прикрою тебя.
– Договорились. Если кто-нибудь будет спрашивать, я скажу, что ты пришиваешь на свой костюм оторвавшиеся блестки.
– Отлично, – и она поспешила прочь, чтобы быстрее оказаться за запертыми дверьми и только потом позволить себе разрыдаться и вволю наплакаться.
Оставшись одна, Роксана окинула взглядом палубу. Новые лица, подумала она, новые судьбы. Ей всегда нравилось разнообразие. Но все-таки, сейчас ей хотелось, чтобы Люк был рядом с ней, а не прихлебывал пиво на берегу и чистил судей сразу на двух языках. С ним все было интересней: рассматривать новых пассажиров, придумывать им имена и истории.