Обманы зрения
Шрифт:
— Ну и как, удалось тебе о чем-нибудь договориться? — жадно поинтересовался Петька, ждавший дома звонка матери.
— Трудно сказать, — пожала плечами старая дама, закуривая. — По крайней мере, какое-то время я выторговала. Правда, пришлось сказать, что ты в больнице.
— Да ради бога! — хмыкнул Петька.
— Да? И что ты станешь предпринимать в том случае, если твоя мадам решит совершить акт милосердия и навестить тебя на одре, так сказать, страданий? — саркастически спросила мать.
Её безумно раздражала необходимость участвовать в этом непристойном спектакле, спровоцированном
— Да, мам, а что мы станем предпринимать? — деловито осведомился он.
— Вот и думай теперь, — огрызнулась Антонина Васильевна. — Раньше надо было соображать!
— Ну, придумаем что-нибудь! — отмахнулся сынок. — А кстати, чем я болен?
— Гипертонический криз, — отрезала мать.
— Ну и ладно, с этим долго в больнице не держат. Выписывают болеть домой.
— Это ты мне авторитетно заявляешь, как врач? — ехидно спросила она. — Остается надеяться, что твоя жена не захочет тебя лицезреть и будет терпеливо ждать, когда я ей сама позвоню и сообщу о твоем выздоровлении.
— Хорошо бы она потерпела подольше, — мечтательно протянул Петька. — Время нам в любом случае нужно с запасом. Кто его знает, сколько всё ещё протянется.
Вечером, после работы, Ада поехала к Инне. Она довольно давно не была у подруги дома. Подавленное состояние, в котором Ада находилась последние два с половиной месяца, не способствовало общению. Теперь же, «проснувшись», или «выздоровев», что в данном случае было одно и то же, она поняла, как соскучилась по привычным посиделкам с друзьями. Кроме того, ей очень хотелось повидать Лизу и Артёма, Инкиных отпрысков и своих крестников.
Митя тоже обещал подъехать вместе со своим семейством, так что вечер обещал быть не тихим. Дети, как правило устраивали весёлую кутерьму, в которой с удовольствием принимали участие даже старшие, Лиза и Аркаша Конкин, в других ситуациях уже пытающиеся вести себя «по-взрослому».
Инна пришла в восторг от Адиного подарка. Её святой Антоний стоял, опершись на посох, и задумчиво глядел прямо перед собой.
— Адусь, это же прелесть что такое, — радовалась подруга, прижимая к себе тёплую резную фигурку. — Но куда же мне его поставить? Не с безделушками же? И не на туалетный столик — это, пожалуй, вовсе не прилично.
— Поставь на свой рабочий стол, — посоветовала Ада. — Будет тебя вдохновлять и уберегать от ошибок.
— Точно! — Инна стремительно вышла из просторной гостиной и скрылась в своей комнате, служившей одновременно и спальней, и кабинетом.
Вернувшись, она уставилась на дочь, бережно открывающую коробочку, врученную ей крёстной.
— Так-так, а это у нас что такое? — нахмурилась Инна. — Елизавета, а что это там у тебя в руках?
— А это мне Адочка подарила, — с придыханием ответила девочка, восторженно изучая содержимое лакового ящичка с набором косметики «для губ и глаз».
— Подруга, ты мне что, ребенка испортить решила? — с шутливым возмущением воскликнула Инна. Она была строгой мамашей и не поощряла в детях подобного «баловства». Ада с Митей
— Твоей дочери, моя дорогая, не так давно исполнилось двенадцать лет, — невозмутимо парировала Ада. Притворное возмущение подруги ее ни в малой степени не смутило. Сама она не отказывала себе в удовольствии побаловать крестников, вытаскивая их в несанкционированные походы в кафе, покупая им дорогие подарки и болтая с ними на любые темы.
— Этого не достаточно, чтобы начинать краситься! — продолжала сопротивляться Инка.
— А она всё равно уже красится, — пробурчал Лизин младший брат Артём, ковыряясь с ярко-красной изящной коллекционной моделью «Феррари». Мальчик увлеченно собирал машинки, и Ада не поленилась обойти несколько магазинов игрушек и разыскать эту красавицу, полностью повторявшую до малейших деталей свой взрослый прототип. — Они с Машкой Веселовой на лестнице вчера ресницы мазали.
Инна шагнула к сыну и влепила ему полновесный щелбан.
— Ма, ты что? — обиженно завопил он, потирая макушку.
— Доносчику, сыночек, всегда достается первый кнут, — неожиданно весело ответила мать и подмигнула притихшей дочери. — Только смотри, Лизка, чтобы боевую раскраску индейцев племени сиу мне тут не наводить! Хочешь краситься — учись это делать как следует.
— А меня Адочка научит, — радостно ответила девочка. — Правда, Адочка?
— Да я тебя и сама научу, — мирно сказала Инна. — Ну, а Адочка твоя ненаглядная поможет.
В это время в дверь позвонили.
— Мам, я открою, — завопил увалень Артём, ничуть не надувшийся за щелбан, и вскочил. — Лизка, побежали вместе, это дядя Митя!
Ухватив сестру за руку, он потащил ее к входной двери. Почему-то Митя у них всегда был «дядей», а Ада от «тёти» как-то сумела отбиться.
В доме стало шумно. Рассмотревших свои подарки детей всем скопом отправили накрывать на стол. Аркашин младший брат восьмилетний Илюша сперва недовольно заворчал по этому поводу — ему хотелось как следует поиграть с новой маленькой ярко-синей «Ламборджини». Пятилетняя Полинка по-взрослому покачала головой, аккуратно сложила в стопочку обновки для своей ненаглядной куклы, «крошки» Аннабель, и потянула брата за рукав:
— Пойдем, Илюша, помогать станем. Мы же не лентяи, правда?
Мальчик нехотя отложил игрушку, вздохнул и поплелся за младшей сестренкой, не смея перечить. Всем было известно, что малышка Полина, несмотря на свой нежный возраст и крошечный рост (а она была настоящая Дюймовочка) обладала железным характером и, нисколько не теряясь, командовала добродушными здоровенными братьями.
— Однако, характер! — посмотрел ей вслед Митя, притворно вздыхая. Полинка была его любимицей, и он с удовольствием наблюдал, как дочка легко заставляет плясать мальчишек под свою дудку.