Обнажая Сердце
Шрифт:
— Эй, эта песня полностью про меня, — говорит Ян.
Таша и я склоняем головы, чтобы посмотреть на него.
— Особые потребности, вы знаете... — он улыбается.
Наши глаза закатываются синхронно. Таша бросает в него подушку, и мы продолжаем собираться. Когда я сажусь в машину, я пишу Яну смс.
Я: Обещаю, я всегда буду любить тебя, даже если ты забудешь, как любить себя.
Ян: Я знаю. Люблю тебя безмерно.
Я не успеваю сделать вдох, когда приходит следующее сообщение.
Ян: А теперь давай отбросим сентиментальную хрень. Для одного дня достаточно.
Я качаю головой и хихикаю. Пока я вожусь с айподом, меня посещает мысль о чемоданах в багажнике, и в животе завязывается узел. В мыслях появляются ростки сомнений. Надеюсь, это не станет огромной ошибкой.
Глава 9: Три желания
— Я пришла, — бросаю чемоданы у порога.
Дэниел изучает меня, наклонив голову, прислоняясь к дверному проему. На нем повседневные джинсы и футболка.
— У тебя осталось еще два желания, — улыбаюсь я, и выражение его лица меняется с внимательного на восторженное, когда до него доходит смысл принесенных мной чемоданов. Его улыбка искрит весельем.
— О, детка, ты — все мои три желания вместе, — он хватает меня и поднимает в крепчайшем объятии, безостановочно целуя мою широкую улыбку, и я хихикаю.
— Это лишь временное решение, — объявляю я, и кратко рассказываю про Яна. Я объясняю, как Ян поступил в разрез с общественными моральными правилами давным-давно, и как его подавляемая распутность взяла потом верх.
Дэниел только пожимает плечами и качает головой на эту историю. Он наклоняется за чемоданами, исключительно самодовольно смотрит на меня через плечо. Он поднимает бровь, пока на губах играет озорная улыбка, пряди волос почти закрывают его глаза.
— Ты знаешь, как говорят: временное — это новое постоянное.
Я закатываю глаза. Что это с моими мужчинами? Они все были разработаны по одинаковому проекту?
Он приближается ко мне с чемоданами в руках и с энтузиазмом оставляет на моих губах поцелуй. Так охотно, что его язык почти достает моего горло. Я скольжу руками в его задние карманы и с удовольствием впитываю его напор.
— Временно, — повторяю я, следуя за ним на кухню, после того как он поставил чемоданы в спальне.
— Знаешь, детка, продолжай и дальше отрицать явное. Продолжай думать так, если тебе так легче, — улыбается он раздражающей самодовольной сексуальной улыбкой. Я делаю глубокий вдох и морщу нос. — Готова ужинать? Мы должны отпраздновать.
— Конечно. Что празднуем? — игнорируя мой вопрос, он рассматривает меня с головы до ног, затем хватает черный свитшот с кухонного стула.
— Руки вверх, — командует он магистерским тоном. Когда я подчиняюсь, он натягивает свой безразмерный свитер поверх моей бледно-розовой шифоновой блузки. Мне приходится закатать рукава, чтобы открыть руки. — Так, ты не замерзнешь, — отвечает он на немой вопрос. Мои губы изгибаются в теплой улыбке. С тонкой скрытной озорной улыбкой он берет меня за руку и ведет на патио.
Я иду, весьма взволнованная любопытством, смешанным с тревогой. Прежде чем успеваю спросить, от открывающегося вида, у меня перехватывает дыхание. Он превзошел себя
Кремовые готические свечи, украшенные сталактитами из воска, расставлены вокруг стола и бассейна. Стол для двоих накрыт белоснежной скатертью с массивным бронзовым подсвечником в центре. Огни свечей мягко отсвечивают от подсвечника, окруженного ассортиментом суши. «Snow Patrol», поющие свою самую глубокую душераздирающую песню, завершают картину.
Дэниел идет, а я изучаю его нечитаемое лицо со стороны, следуя за ним с колотящимся сердцем. Он отодвигает стул для меня. В его глазах мелькает вспышка, говорящая мне, что он явно нервничает.
Я начинаю паниковать, мой разум ускоряет мысли, что, по его мнению, мы «празднуем».
— Подожди, — говорит он низким голосом, прежде чем я села.
Я смотрю на него, чувствуя, как щеки краснеют от волнения. Его глаза медленно осматривают мое лицо, пока не останавливаются на губах, опаляя их.
Еще секунда, и я сойду с ума.
А потом он целует меня.
Это взрывает мозг, захватывает мою душу связью, оставляющей меня физически неуравновешенной и опустошенной от мыслей. Заметив мою неустойчивость, Дэниел держит меня несколько секунд у своей груди, пока не убеждается, что я могу стоять сама.
Вау, вот это поцелуй. Такой поцелуй должен быть надежно сохранен и закрыт в груди, чтобы он мог напоминать о том, что такое страсть, когда я буду настолько старой, что буду забывать. Мне совсем не хватает воздуха.
— Мы все уладили, детка. Сделка моя. Теперь мы в высшей лиге. Все, что осталось — подписать официальные документы, — его глаза горят от восторга.
— Вау, Дэниел, это потрясающе, — я сжимаю его крепко и улыбаюсь от чистого сердца.
— Это открывает новые возможности. Прокладывает путь для введения и развития больших проектов и потенциального бизнеса со схожими правительствами.
— Не могу поверить, что ты ждал вечера, чтобы сказать мне, — мягко толкаю его в грудь. Он отвечает улыбкой. — Это отличный повод для праздника, — говорю я, с трудом скрывая свое облегчение. Я очень рада за него.
— Есть еще повод, — он подмигивает мне.
— О? — страх возвращается… и, в ответ на мой вяло произнесенный отклик, он вручает темно-синюю прямоугольную бархатную коробочку.
С ума сойти! Нет! С этого момента мое дыхание далеко от стабильного, в то время как сердце играет в догонялки.
— Не паникуй, Хейлз, хорошо? — говорит он, заметив мою дрожащую ладонь, когда я тянусь к коробочке. В его взгляде появляется капля юмора, которую я не могу понять.
Зная тебя и твою импульсивность, нет ничего, что удержит меня от паники. Он серьезно? Это то, о чем я думаю? Слова Таши отдают рикошетом в моей голове, подпитывая тревогу, пугая до чертиков. Я не могу заставить себя открыть эту чертову штуку. Мой разум испаряется, и кажется, не способен передать необходимое действие моим онемевшим конечностям.