Обнаженная с Копакабаны

Фиш Роберт Ллойд

– Barbeiro! Дикарь!

Но даже это самое обидное для бразильских водителей оскорбление не принесло разрядки. Жестко прищурившись, он заглушил мотор, рванул дверцу и вышел, чтобы проучить этого идиота.

Второй автомобиль тоже затормозил буквально в нескольких сантиметрах от бетонного столба. Дверца распахнулась и появилась девушка, бледная от праведного гнева. Она открыла было рот, чтобы достойно ответить на смертельную обиду, но, узнав стоящего перед ней мужчину, медленно его закрыла.

– Комиссар да Силва!

Да Силва глубоко вздохнул, стараясь

взять себя в руки. Он вспомнил, что некий Карвальо Сантос да Силва всегда слыл кавалером, поэтому должен оставаться им и сейчас.

– Добрый день, Астреа.
– Какое-то мгновение он холодно её рассматривал, затем произнес самое учтивое из того, что пришло в голову.

– Я так и думал, что за рулем этой машины женщина!

Она стиснула зубы. Это уже слишком! Даже для законченного невежи просто перебор! Комиссар он или нет, он сам виноват, и она не видит причины, почему бы это не объяснить.

– Послушайте, комиссар да Силва! Вы понимаете, что ваше неумение водить машину едва не привело к аварии? Что вы едва не разбили мою машину, потому что рулите, как деревенщина?

Да Силва не мог поверить своим ушам.

– Я едва не разбил вашу машину?
– Он уставился на нее, ошеломленный тем, как далеко может зайти женщина, чтобы избежать ответственности.
– Вы можете мне объяснить, Астреа, почему женщинам, покупая себе права на толкучке, не заплатить хоть чуть побольше, чтобы купить подделку поприличнее?

– О!
– Его тон полностью вернул Астреа самообладание. Значит, он хочет продолжать игру? Каков мерзавец? Тогда ему следует познакомиться с мнением специалиста! Она серьезно кивнула и снисходительно заметила:

– Думаю, знаю, где вы допустили ошибку, комиссар. Ворота устроены так, что в них одновременно одна машина может въехать и одна - выехать. При этом подразумевается, что каждая машина использует свою сторону проезжей части. Никто не мог предвидеть, что вам захочется проехать посередине.

– Ах, милая сеньора! Не хотите ли вы сказать, что я ехал не по своей половине?
– Да Силва сверкнул глазами.
– И что я тоже отчасти виноват в таком нелепом происшествии?

Астреа язвительно улыбнулась.

– Могу только подтвердить, сеньор - я хотела сказать, комиссар, - что вы влетели в эти ворота со скоростью, значительно превышающей установленную для таких проездов, что является нарушением параграфа двенадцать, абзац четыре правил дорожного движения; что вы недостаточно контролировали свой автомобиль, а это, если я не ошибаюсь, подпадает под параграф восемнадцать тех же правил, и не предприняли ни малейшей попытки удостовериться, не движется ли вам навстречу какое-либо транспортное средство.
– Она сдвинула брови, как бы стараясь что-то вспомнить.
– Не знаю точно, на какой параграф здесь сослаться. Вероятно, сразу несколько.
– Астреа испытующе взглянула на него.
– Когда мне встретится эксперт, я непременно уточню.

Да Силва с трудом сдержался, чтобы не взорваться.

– Сеньора! Не заставляйте меня...

– Пустить в ход руки?
– Она осуждающе

покачала головой.
– Да, я убеждена, что это ваш любимый метод, комиссар, только на вашем месте я была бы осторожнее. В школе полиции я слыла лучшей по дзюдо и карате.

– Когда вы наговоритесь всласть и сможете послушать меня, я бы хотел спросить, не собираетесь ли вы проехать дальше, чтобы прекратить этот идиотский разговор, - процедил да Силва сквозь стиснутые губы.
– Я последую вашему примеру.

– О, да, конечно, - она любезно улыбнулась.
– Надеюсь только, что преступников вы ловите лучше, чем водите машину, комиссар.

– Сеньора!

– Будьте здоровы, комиссар. И если хотите, примите мои извинения.

Стандартные слова прозвучали так неискренне, что у да Силва отнялся язык. Вот, значит, благодарность за все его любезности от аэропорта и до дома? Вот награда за попытки оставаться галантным кавалером, несмотря на неслыханные оскорбления? Ну и ну!

Он смотрел, как Астреа садилась в машину, умело демонстрируя дивной формы ноги. Потом она ловко сдала назад, вывернула руль и промчалась мимо, насмешливо помахав рукой. Да Силва с каменным лицом влез в "ягуар", дал газ, влетел во внутренний двор и ударил по тормозам на стоянке для послов, не только заставив отчаянно завизжать ни в чем не повинные шины, но и нарушив, без сомнений, ещё множество параграфов.

Поднявшись по лестнице, он толкнул большую двухстворчатую дверь и бросил на бедную даму в приемной взгляд, заставивший её подумать, что комиссар да Силва по ошибке спутал её с кем-то из врагов народа. Она поспешила зарегистрировать его прибытие и отправила дальше, пока он не достал наручники или даже пистолет. Секретарша государственного секретаря при виде вошедшего тяжелой походкой комиссара тоже запаниковала и торопливо доложила о посетителе. Потом она поспешно распахнула перед комиссаром дверь и, когда тот вошел, ещё поспешнее её захлопнула.

Государственный секретарь Министерства иностранных дел поднялся, обошел свой гигантский письменный стол и с распростертыми объятиями шагнул навстречу. Он был седовлас и широкоплеч, одного роста с да Силвой, умные черные глаза прятались глубоко под высоким крутым лбом. Запоминающееся лицо состояло из резко очерченных плоскостей и заканчивалось угловатым подбородком. Он крепко и по-дружески пожал комиссару руку.

– А, комиссар да Силва! Давно не виделись. Несколько лет, я думаю. Со времени того скандала с вашим приятелем Бейли. Как поживаете?

– Хорошо, сеньор.

Проницательный взгляд испытующе сверлил лицо да Силвы.

– Ну, комиссар, не обижайтесь, но по вашему виду этого не скажешь. Что случилось? Вы выглядите раздраженным. Это связано с тем делом?

Да Силва покачал головой.

– Нет, это...это сугубо личное.

– Да?
– госсекретарь вернулся к своему письменному столу, сел и предложил кресло да Силве. Пока гость устраивался, он откинулся на спинку кресла, сомкнул кончики пальцев обеих рук и улыбнулся.
– Женщина, верно?