Обнаженная жара
Шрифт:
— Не обязательно, — ответила Никки. — Люди находят лазейки. Но наш поросенок вернулся в домик. Двадцать второго февраля прошлого года прибыл из Лондона самолетом компании «Вирджин Атлантик» в аэропорт Джона Кеннеди. Только избавь меня от острот, Рук. Я уже сожалею о своих словах.
— Я ничего не сказал!
— Нет, но я знаю эту твою манеру прокашливаться и решила, что всем будет лучше, если тебя предупредить. — Хит вернула Гинсбург распечатку. — Спасибо, Шерон. Теперь еще одна просьба: займись списком клиентов техасца до его отъезда в
Гинсбург зубами стянула колпачок с гелевой ручки и сделала заметку на обратной стороне листа.
— То есть имена работодателей? Но они были в сообщении из Вегаса.
— Да, но свяжись с ними. Подружись с тем аналитиком и выясни, кого именно охранял Вольф. В его досье сказано, что он заводил прочные связи с клиентами, — и я хочу знать, с кем именно. А если он договаривался с клиентами без посредников, найди все, что сможешь.
— Искать что-то конкретное? — уточнила Гинсбург.
— Да, запиши… — Хит дождалась, пока коллега занесла ручку над бумагой и продиктовала: — Все, что может пригодиться.
— Поняла! — рассмеялась Шерон и пошла дозваниваться до Невады.
Никки достала маркер и обозначила на временной шкале дату возвращения техасца. Затем отступила на шаг, окидывая взглядом коллаж из фотографий жертв, дат, сроков и важных событий, накрученных вокруг трех убийств. Рук наблюдал за ней издалека. По опыту расследования смерти Мэтью Старра он знал, что Никки сейчас исполняет важный ритуал: мысленно отбрасывает все лишнее, высматривает повисшие концы, пытаясь найти связь, которая уже сложилась на доске и только и ждет, чтобы ее заметили. Рук вспомнил ее фразу, которую цитировал в своей статье: «Достаточно одной слабой нити, чтобы дело развалилось, но иной раз всего одна тонкая ниточка и связывает его воедино». Поглядывая на Никки сзади, журналист не находил слов. Он еще любовался, когда она обернулась, словно заранее знала, чем он занят. Застигнутый врасплох, журналист почувствовал, что краснеет, и опять не нашел слов. Единственная мысль, что пришла ему на ум, была: «Тот еще писатель!»
Телефон на столе у Никки зазвонил, и, сняв трубку, она услышала куда более мягкого и любезного Риптона, чем тот, с которым она недавно скрестила шпаги на стадионе.
— Это Джесс Риптон, как у вас дела?
— Дел хватает, — отозвалась Никки. — Знаете, сражаюсь с преступностью… пробиваюсь к славе…
— Это был нечестный удар, и я за него извиняюсь. Серьезно. К тому же, подумайте, при моем способе зарабатывать на жизнь мне ли осуждать стремление к известности?
— Да, пожалуй, не вам, — согласилась Никки и замолчала, ожидая продолжения.
Он позвонил сам, и ей было любопытно, к чему он клонит. Такие, как Риптон, ничего не делают просто так.
— Словом, я хотел сказать, что поговорил с Тоби насчет шофера, которым вы интересовались.
Никки только покачала головой. На богатых улицах Вест-Сайда она не раз сталкивалась с подобным обращением: свита и подхалимы старались избавить
— Вам следует знать, что Тоби не помнит никаких стычек с водителями. И я ему верю.
— Здорово! — язвительно восхитилась Никки. — И чего еще мне надо?
— Ладно-ладно, я вас понял. Понимаю, что вы хотите поговорить с ним лично. Я уже упоминал сегодня, что у нас мало времени, но постараюсь вам как-нибудь помочь. Это не так просто, если вы заметили.
— Вот и хорошо, — прохладно заметила Никки.
Нет смысла биться лбом в брандмауэр.
— Я стараюсь исполнить вашу просьбу, но в то же время обеспечить своему парню передышку, необходимую человеку, заново начинающему крутой подъем.
— Это понятно, но, как вы справедливо заметили, Джесс, мне необходима личная беседа.
— Конечно, но если бы вы подождали денек-другой, я был бы у вас в большом долгу.
— И чем собираетесь отдавать долг? Местом на обложке «Times» или званием «Человек года»?
— Я добивался подобного и для менее значительных личностей. — Выдержав паузу, пиарщик заговорил почти по-человечески: — Послушайте, у меня в голове все крутятся ваши слова насчет того, что присмотреться никогда не мешает.
Опыт детектива подсказал Хит промолчать. Риптон не выдержал первым и продолжил:
— Я за него спокоен. Тоби говорит, что с шофером проблем не было, и я ему верю всей душой. Он умеет держаться с людьми, знаете ли. Его все любят: водители, официанты, домашняя прислуга. Он не жалеет чаевых, дарит подарки. Тоби Миллс не из тех, от кого можно ждать проблем.
— А выбитая дверь в квартиру Кэссиди Таун — это не проблема?
— Слушайте, мы уже разобрались. Он вышел из себя. Лев, защищающий свой выводок. Собственно, потому я и звоню.
«Вот оно, — подумала Никки. — Кремовая розочка на пирожном мирных переговоров».
— Кстати, он просил узнать, не нашли ли вы того психа, который его преследовал?
Такой вопрос разозлил бы ее даже вне сложного контекста разговора, но, в сущности, Никки сочувствовала бейсболисту. Оклахомский мальчишка мог быть миллионером, но при этом оставался отцом, и его семье угрожали.
— Я поручила это дело одному детективу, и мы сотрудничаем с двумя другими участками. Передайте клиенту, что мы уведомим его, как только будут новости.
— Я это ценю, — ответил Риптон.
Он уже сказал все, что хотел, и быстро распрощался.
Рук остановился в комнате наблюдения второго помещения для допросов, с двумя чашками в руках. Одна исходила паром, другая была холодная. Сквозь стекло он видел Таррелла и Каньеро, которые приспособили большой стол для своей бумажной охоты.
Поставив холодную чашку, Рук освободил руку, отрепетировал улыбку, и толкнул дверь.
— Привет, Тараканы!
Детективы не подняли голов от записей телефонных переговоров. Вместо того чтобы ответить Руку, Таррелл обратился к напарнику: