Обнаженность

Швец Александра

15 минут - время которое ему потребовалось на то, чтобы вновь обрести желанное возбуждение, которое я стимулировала нежными прикосновениями своей коленки, выражая своё полное нетерпение, чтобы, уже в кровати, продолжить испытывать соблазняющее наслаждение яркого, экзотичного вкуса.

ГЛАВА 21.

В тот год конец октября в Москве выдался особенно дождливым, грязным и на редкость мерзким. Темно-серые дни устоялись с такой настойчивостью, что порой хотелось, хоть при помощи мысленной импровизации перенестись в солнечное,

знойное место и почувствовать на своей коже теплое прикосновение солнечных лучей.

Иногда у меня это даже получалось. Метод был прост - для этого нужно было всего лишь поудобнее устроиться где-нибудь в мягком кресле и, закрыв глаза, расслабиться, а затем - мысленно сосредоточиться на желанных ощущениях палящего солнца.

Теплый пляж, прикосновения горячего, золотистого песка и яркие лучи солнца, почти обжигающие мою тонкую, белую кожу - такими были те воспоминания, к которым я прибегала в эти моменты. И тогда становилось возможным немного, совсем слегка ощутить это тепло.

Именно этой фантазии мы предавались с Мстиславом за чашкой горячего чая, подслащенного восточными лакомствами, в тогда еще существующем ресторане "Марракеш" на Страстном бульваре. Этот ресторан был нашим частым местом встречи. Он переносил нас ненадолго в другой мир, в другую культуру, позволяя немного утолить нашу культурную жажду.

Хотя цель нашей встречи в тот день была совсем другой. Мстислав назначил её для того, чтобы поделиться со мной чем-то важным, а точнее - "чем-то жизненно важным", как он сам говорил.

Мы сидели сначала молча, почти медитируя, обняв ладонями чашки с горячим, приторно сладким напитком, мысленно переносясь в желанный, знойный уголок земли...

– Ну все, я вроде согрелся… - произнёс Мстислав, вернувшись из своего воображаемого тропического рая.

Он поправил свой ярко-зеленый, шелковый шейный платок и нахмурился, будто на самом деле собирался поделиться тайной государственной важности.

– Ну, теперь рассказывай… Чем ты хотел со мной поделиться?

– Только ты должна пообещать, что унесешь с собой в могилу то, что я тебе скажу. Никто! Никогда! Не должен узнать об этом!

Мстислав приложил руку к губам и стал покусывать ноготь указательного пальца.

– Ну, не тяни уже, к чему такое предисловие? Под травкой спит твоя тайна. Обещаю! Хочешь, я еще клятвенно пообещаю, ну вот, на дорогой нам чашке чая, например, что не выдам никому твоей тайны.

Мстислав нервно зашаркал ногой, затем немного наклонился, приблизившись ко мне и еле слышно произнес: - Я встречаюсь с молодым человеком...

Я улыбнулась и промолчала.

– Что? Ну, вот, что ты улыбаешься? Я сказал "мо-ло-дым че-ло-ве-ком" - вновь произнёс он, сомневаясь в том, что я правильно поняла его.

– Я поняла уже.

– Ну, вот, ты опять улыбаешься.

– Я знала! Я давно знала!
– воскликнула я.

– Как? И ты, ведь, ничего не сказала...

– Ну, а что я должна была сказать – “Мстислав, мне кажется, что тебя тянет к мужчинам”? Ну, что я могла сказать в таком случае?

– Тянет! Еще как тянет!
– восторженно произнёс он и вздрогнул от

пережитой эмоции.

– Послушай, а твои родители что-нибудь знают?

– Да ну тебя!
– воскликнул Мстислав. – Если бы они узнали, они бы сослали меня куда-нибудь... в Сибирь, на каторгу!

Он приподнял к потолку глаза, продолжив мысленно перебирать подходящие для такой ссылки места.

– Ну а... кто же твой друг?

Мстислав засмущался, немного замешкался, а затем набрался смелости и произнес, вновь наклоняясь ко мне, еще тише чем раньше: - Ты его хорошо знаешь. Он работает в вашей редакции.

Я подняла брови: - Виталий! – воскликнула и приложила руку к губам, будто нас на самом деле кто-то подслушивал, зная, что мы делимся секретами.

Мстислав, ничего не произнося, утвердительно покачал головой.

– Я знала, что у вас возникла дружба, но я не знала, что...
– я не закончила фразу, а точнее, просто не знала как её закончить, чтобы не углубляться в чуждые мне до того времени определения.

Мстислав лишь кокетливо приподнял брови и элегантно скрестил ноги.

Поделившись своей тайной, он мечтательно раскинулся в кресле. Его лицо выражало покой, в котором я его очень давно не видела.

Чуть позже, вечером, я воспользовалась своим собственным способом телепортации в царство "знойного Востока" и встретилась с Амалом. В разговорах я часто упоминала печаль и тоску московской осени и всевозможные методы поиска солнечного света. И, как всегда, Амал решил превратить в жизнь мои фантазии. В выходные мы собирались сбежать от московской тоски и грязи в солнечный Стамбул.

У меня оставалось всего несколько дней, чтобы отменить все планы на выходные и отпроситься с работы на пятницу.

Встретившись среди недели с Мишкой, я попыталась отменить запланированную на субботний вечер встречу. Он удивился и тут же попросил объяснений, как бы уличив меня в том, что в последнее время я пропадала куда-то, игнорировала его звонки и убегала от ответов на вопросы о своём местонахождении.

Он был прав, но я не была готова поделиться своим секретом. Я стала внимательно всматриваться в его выражение лица. Нет, Мишка ничего не знал. Он не мог подозревать о моих встречах с Амалом. Я вновь солгала, сославшись на семейные обстоятельства. Я не хотела давать объяснений и, прежде всего, я не хотела причинять ему боль, которую можно было избежать небольшой дозой сладкой и невинной лжи.

В пятницу, в полдень мы с Амалом приземлились на чужой земле.

Стамбул приветствовал нас девятнадцатью градусами тепла и ярким, солнечным днем. Пахло теплом, морем.

Здания, с вывешенными красными флагами с белой звездой и полумесяцем, а также с портретами президента страны, мелькали со скоростью света. Такси, виляя по проезжей части на бешеной скорости, втискиваясь между других автомобилей и, перестраиваясь с одной полосы на другую опасными маневрами, доставило нас из аэропорта всего за несколько минут к отелю “President”, расположенному в старом городе, всего в нескольких шагах от главных исторических памятников.