Обнимашки с мурозданием. Теплые сказки о счастье, душевном уюте и звездах, которые дарят надежду
Шрифт:
Всем очень хотелось скорее воплотиться и начать котиковую райскую жизнь.
Потом очередь притихла, потомушта пришел раздающий костюмы котов ангел. Такой огромный, что ему пришлось наклонить бошку вбок, но все равно верхнее ухо шкрябает по потолку.
Пришел и повесил табличку «Обед».
– Подождем, – вздохнула сплющенная очередь. – Пока будем тренироваться мяукать.
– Мяу.
И вы тоже потренируйтесь, это важный навык. Вдруг в следующей жизни котиком повезет стать.
Глава 3. Обнимашки с Мирозданием и перерыв на какао
Глава
Или даже Мурозданием. Теплая-претеплая глава, как мое любимое какао. Я, правда, без сахара пю. Как в анекдоте, когда студент спрашивает у продавщицы: «Бабуль, а с чем пирожки?»
«Зато горячие!» – отвечает находчивая бабуля.
Кстати, в соцсетях после этих текстов чаще всего спрашивают, что курит автор. А аптор ЗОЖник, бывший тренер по йоге, между прочим.
Налейте себе какао и читайте дальше.
Диалоги с Мирозданием
Я люблю говорить с Мирозданием, но, кажется, я его немного задолбала.
Делаю я это часто, дергаю его среди дня и среди ночи, как мне блымкнет, как мне приспичит, как мне захочется, в общем.
Вот сидит Мироздание, какао с зефирками швыркает, выкроило секундочку среди своих бесчисленных дел. То, кто создало этот мир, оно ведь как пуговичка, на нем же все держится.
А какао такое теплое, такое ароматное. А оно так устало. Можно даже сказать, задолбалось.
И тут я с драматическим надрывом:
– А вот у Джоли вон какие ноги, а у меня кривые!
– Тьфу! Опять ты. Нормальные у тебя ноги, – вздрогнет от неожиданности Мироздание, торопливо дожевывая зефир.
– И волосы у нее вон какие!
– Это да, это да, – не в тему поддакнет оно, думая о своем.
– А почему ты мне такие волосы не сделало?
– Зой, скока можно? У меня через три минуты тайфун в Китае.
– Молчу-молчу.
Только оно расслабится и забудет обо мне, как я опять:
– А вот утконос…
– Цыц.
– Или вот почему сердце стучит и руки эти вечно мелькают перед глазами? И дышать постоянно надо. И есть все время хочется. И зачем во мне столько дырочек?!
Еще через полчаса:
– Мироздание?
– Да заснешь ты сегодня или нет?!
– А можно я не умру?
– Можно, можно, только спи. Три часа ночи!
Пытается уйти на цыпочках, но я начеку:
– А мне важное спросить надо!
Вздыхая, возвращается, садится рядом:
– У меня минута до рассвета в Африке. Спрашивай.
– Точно ноги у меня не кривые? – спрашиваю противным голосом.
– Тьфу на тебя!
Топая, уходит.
–
– А я так его любила! А он однажды ушел за чем-нибудь к чаю и вернулся через два дня. «Ирисок, – говорит, – найти не мог». Вот за што он так со мной? Ты меня слушаешь? Тебе удобно щаз?
– Конечно, – отвечает Мироздание, левой ногой туша пожары в лесах Амазонии, а правой отпинывая крокодилов от купающихся в Африке.
Правой рукой он закатывает солнце в Нью-Йорке, а левую сложил горсточкой и прикрывает меня от невзгод этой жизни.
А я уже меняю тему:
– А сделай так, чтобы эта конфета отложилась у меня в сиськах? Я сразу вторую съем, хорошо? Надо же, чтоб симметрия была. А на талии ничего не надо! Хорошо?
Мироздание кивает и принимает роды одновременно у миллиона женщин, создает рассветы и закаты, морозные узоры на окнах, пятна на спине леопардов, радуги, новый фильм про Кинг-Конга и следит, чтобы маленькая девочка не обожглась, пока печет свой первый шоколадный кексик.
Кривой, с солью вместо сахара и странной изюминкой. Такой с ножками.
Зато для мамочки любимой и сама.
А я все бубню у него под ухом:
– Давай опять про «не умру» поговорим?
– Давай. Сразу нет.
– Ты же пойми, я не против этих твоих правил. Какой смысл учиться ходить, делать ровные стрелки на глазах, гуглить про множественный оргазм, качать задницу, чтоб это все это потом коту под хвост?
Можно я немножко умру, а потом: «Ха-ха-ха! Я жива!» – и чтоб с Хью Джекманом чечетку сплясать прямо на крышке гроба?
Мироздание молчит и следит за кексиком.
– А правда раньше все боги были женщинами?
А правда кто матерится, тот раскаленную сковородку лизать на том свете будет? А что на этой сковородке жарили? Я после котлет лизать не буду.
А когда умираешь, правда еще несколько часов в трупе торчишь и все слышишь? Мироздание?
– А?
– Ты сильно занято?
Мироздание гладит меня по голове и говорит:
– На счет три ты заснешь. Раз, два…
Я отрубаюсь раньше и падаю, падаю, падаю куда-то вниз сквозь облака и фейерверки.
А потом бегу по спинам китов и дельфинов к кому-то сияющему и смеющемуся. И обнимаю его. И оно превращается в Хью Джекмана, и мы танцуем чечетку и кричим во все горло: «Никто не умрет! Там в конце всем дают попкорн и мороженое!»
И добавляем в девочкин кексик мед и прекрасный вкусный изюм.
Сегодня у Мироздания особенно сумасшедший день, но оно умудряется везде успеть и видит каждого. Вот бы мне такие витамины.
Тут тибетские ламы медитируют и вторые сутки непрерывно «Ом» поют, тут французские монахини псалмы бормочут, а здесь нужно срочно пожар тушить, тут поэту рифму подсказать, здесь бельчонку хвост распушить, там Джеки Чана успеть во время трюка поймать.