Обнимай и властвуй
Шрифт:
— Квартирмейстером, насколько мне известно, является Валькур. Но вы, кажется, сказали, что на «Вороне» есть и другие офицеры?
— Совершенно верно, хотя я не могу упрекнуть вас в том, что вы не сумели отличить их от остальной команды. Мюрату как квартирмейстеру принадлежит право решающего голоса. Он единственный, кто может приказать высечь кого-нибудь плетью; здесь, как по закону Моисея: сорок ударов минус один. Кроме того, он первым поднимается на борт захваченного приза и решает, что следует взять для нужд экипажа. Согласно теории капитан должен выступать в роли боевого командира, обладающего абсолютной властью во время погони и сражения, в то время как вести судно и распоряжаться постановкой парусов обязан парусный мастер. Однако на практике мне приходится разделять командование с Валькуром, а самому одновременно исполнять менее важные обязанности.
— И чем же вы будете заниматься? — поинтересовалась Фелиситэ.
— Кто знает? — Капитан улыбнулся. — Впрочем, хватит обо мне. Вы собирались рассказать, как очутились у нас на борту.
Фелиситэ на мгновение почувствовала себя неловко. Но пока она обдумывала, что ответить Бономму, над головой у них раздался протяжный крик:
— Земля! Земля по правому борту!
Обернувшись, они увидели на горизонте темное пятно, напоминавшее низкую штормовую тучу зеленоватого оттенка. Фелиситэ нахмурилась.
— Что это за земля? Я рассчитывал, что мы не увидим ее, пока не доберемся до Франции.
— До Франции? Как прикажете понимать ваши слова, Франсуа Лафарг? Мы приближаемся к месту нашего назначения, единственному, куда мы могли пойти, покинув Миссисипи.
— Но, конечно… — начала было Фелиситэ.
— Не знаю, на что вы рассчитывали, мой юный друг, или куда собирались отправиться, но перед нами находятся острова Тортуга, порт, где «Ворону» предстоит бросить якорь, одно из последних убежищ для тех, кто ходит под черным флагом.
Глава 12
Тортуга, или Черепашьи Острова представляли из себя три не слишком больших участка суши, вытянувшихся в цепочку. «Ворон» бросил якорь на центральном из них в удобной, защищенной от ветра бухте. Этот остров, известный как Большой Кайман, что на карибском наречии означало гигантскую ящерицу-игуану, которые водились здесь в изобилии, раскинулся перед глазами, словно маленький рай с колышущимися на ветру пальмами, песчаными пляжами и сине-зеленым морем. Он походил на изумруд в окружении белоснежных кружев, приколотый на платье бирюзового цвета. Неподалеку от порта располагалось какое-то поселение, отдаленно напоминавшее деревню, где жили преимущественно британцы, однако если у него и было название, его бы все равно никто не смог определить точно. Стоило кораблю войти в бухту, как из беспорядочно разбросанных хижин выбежала целая орава детей всех возрастов, цветов кожи и национальностей. Подплыв поближе, они ухватились за концы, спущенные с носа и кормы люгера, а потом завели перлини за частокол из покосившихся столбов, чтобы корабль мог подтянуться ближе к берегу.
Когда со швартовкой было покончено, пристань и лежащий позади нее пляж заполнили кричащие и смеющиеся женщины, торговцы, предлагавшие свежие апельсины, лимоны и горячие пироги с мясом, содержатели таверн и игорных притонов, купцы, окликавшие столпившихся на полубаке пиратов, желая узнать, не удалось ли им захватить очередной приз. Работавшие возле скрипящих лебедок матросы хором затянули непристойную песню. Собаки, выбежавшие из-за полуразвалившихся домишек под крышами из пальмовых листьев и из покрытых брезентом шалашей, сооруженных из обломков дерева, наполнили округу яростным лаем. Над головами носились пронзительно кричавшие чайки и фрегаты, рассекавшие небесную синеву черными треугольниками крыльев. Слабое дуновение пассата наполняло теплый, навевающий сон воздух запахами разлагающейся рыбы, гнилых фруктов и нечистот из открытых отхожих мест.
Как только с корабля спустили сходни, команда тут же покинула его. Матросов встретили распростертые объятия и звонкие поцелуи женщин, хватавших их за руки и тащивших за собой. При этом они кричали словно торговки рыбой и старались исцарапать острыми ногтями других хищниц, рискнувших отнять у них добычу. Мужчины,
Валькур не торопился сойти на сушу. Еще не совсем оправившись после жестокого испытания, он с ядовитым презрением наблюдал за покидающей судно командой. Потом он приблизился к Фелиситэ и поинтересовался, не желает ли она отправиться на берег. Он обещал позаботиться о том, чтобы для них построили у моря отдельную хижину, подальше от поселка. Валькур не сомневался, что Фелиситэ не терпится ощутить под ногами твердую землю.
Однако она отказалась. После того, что ей довелось увидеть в порту, она предпочла остаться на борту люгера, хранившего чистоту моря. Ее абсолютно не привлекали развлечения, которые можно было найти в этом поселении с беспорядочно разбросанными домишками, однако она вполне могла прогуляться по пляжу после полудня, когда воздух станет прохладнее. Возможно, капитан Бономм составит ей компанию, если она его пригласит. Он, кажется, тоже не питал страсти к местным удовольствиям. А если с ними увяжется и Ашанти, Фелиситэ сумеет намекнуть, что служанке требуется дополнительное сопровождение.
— Как хочешь. — Едва заметно поклонившись, Валькур отвернулся. Фелиситэ успела заметить, сколько злобы было в его пронзительном взгляде, брошенном в сторону Ашанти. Спустя два часа Валькур тоже покинул корабль и, по всей видимости, отправился по своим делам.
Капитан не стал отказываться от приглашения. Они втроем медленно брели по белому прибрежному песку, прислушиваясь к шороху прибоя, глядя на прозрачный аквамарин волн, жадно подкатывающихся к ногам, едва не касаясь их пеной. Плотно утрамбованный песок у воды переливался оттенками розового и лавандового цветов в слабом свете розовато-красного солнца, опускавшегося в кобальтовое море. Под порывами налегающего ветра жесткие листья высоких пальм трепетали с сухим стуком, напоминавшим барабанную дробь. Морские птицы тщетно стремились преодолеть течение прилива, как будто соревнуясь с ним в силе. Берег был грязен, усеян осколками разбитых винных бутылок, разломанными анкерками, бочарными клепками, обрывками старых негодных концов, обломками костей и черными углями. Среди этого мусора возвышались огромные, выгоревшие на солнце панцири давно погибших морских черепах, наполовину заполненные песком. Они напоминали шлемы, оставленные на опустевшем поле боя какой-то неведомой древней армией, состоявшей из воинов-гигантов.
— Черепахи, — указал рукой капитан-француз, — это изза них в Вест-Индии и Ост-Индии зародилось пиратство.
— Почему так? — тут же спросила Фелиситэ, которой вдруг захотелось, чтобы ее развлекали.
— Несколько сот лет назад, когда на горизонте появились корабли мореплавателя по имени Колумб, они водились в здешних водах в таком множестве, что издали казались камнями, разбросанными вдоль всего побережья. Тогда, как, впрочем, и теперь, существовало несколько видов черепах. Большинство из них были гигантами, весившими около тонны, такими, как кожистая черепаха, клювоносая черепаха или панцирная черепаха, а также зеленая черепаха. Эти огромные и неуклюжие животные не имели врагов, за исключением обитавших в этих местах индейцев. Большую часть жизни они проводили в море, лишь иногда выбираясь на сушу. Раз в три месяца или около того они становились чрезвычайно любвеобильными и массами выползали на пляжи, где самки откладывали яйца.
— Индейцы? Я что-то не припоминаю, что видел хотя бы одного из них среди людей, пришедших встречать корабль.
— Вы их и не увидите, по милости испанцев. Явившись сюда два века назад, они начали осваивать Большие и Малые Антильские острова. При этом они покорили местных индейцев, карибов и араваков. Испанцы спасли их души, сделав обладателей тел, где они помещались, своими рабами. Те, кого не забили до смерти новые хозяева, умерли от завезенных из Европы болезней, ранее неизвестных на островах. Но прежде чем покончить с индейцами, испанцы научились у них ловить черепах с помощью рыбы-прилипалы. Эта рыба живет, присосавшись к какому-нибудь крупному животному, так что ее невозможно оторвать. Если такую рыбу привязать за хвост, а потом пустить в море, она сразу найдет какую-нибудь крупную рыбу или черепаху, а когда она присосется, прилипалу можно вытащить на поверхность вместе с ее новым хозяином. Кроме того, неуклюжих черепах выслеживают на берегу, а потом переворачивают при помощи нескольких человек или длинного шеста. В таком положении они становятся абсолютно беспомощны, и их можно убить потом, даже через несколько недель.