Обольщение ангела

Грассо Патриция

За ужином граф Ричард и Гордон почти беспрерывно говорили о делах, политике, шотландском и английском троне. Такое пренебрежение к ней нисколько не беспокоило Роберту. Невнимание маркиза давало ей возможность незаметно рассматривать его.

Когда он потянулся за бокалом вина, Роберта обратила внимание на его руки. С длинными и сильными пальцами, они, казалось, играючи могли справиться с тяжелым шотландским палашом. Его пальцы коснулись ножки бокала так же мягко, как только что пуговиц ее платья.

Роберта медленно

подняла взгляд. Он держался высокомерно, хотя и чуть расслабленно. Профиль словно высечен из камня. Каштановые волосы слегка ниспадали на шею.

Боже правый! У этого человека даже уши были красивой формы. Она быстро отвела глаза, заметив, что Гордон поворачивается к ней. Неужели он почувствовал на себе ее взгляд? Он потянулся рукой к ее рукам, лежащим на коленях, наклонившись ближе, прошептал ей на ухо:

— Может, погуляем по саду, прежде чем идти спать?

— Хорошо, — неуверенно ответила она.

Она любила бархатную темноту ночи, потому что та скрывала все изъяны. К тому же девушка чувствовала себя в достаточной степени защищенной — ведь пятеро ее юных кузин, разумеется, будут сопровождать их.

Роберта посмотрела вдоль длинного стола в сторону Блайт и спросила:

— А вы пойдете с нами?

Блайт, Самма и Отма улыбнулись ей, но отрицательно покачали головами. Это удивило Роберту. Обычно ей с трудом удавалось отделаться от них, когда хотелось побыть одной. Она мысленно чертыхнулась в их адрес и повернулась, чтобы пригласить с собой Блис. Но тут заметила, что восьмилетняя Блис усиленно подмигивает маркизу. Недоумевая, Роберта посмотрела на маркиза, но тот, казалось, ничего не замечал.

Снова повернувшись к кузине, Роберта начала:

— А ты не могла бы…

Но Блис только зевнула и деланно потянулась.

— Я та-ак устала, — сказала она.

Роберта посмотрела на Аврору, но, словно предупреждая ее вопрос, Блис озабоченно пробормотала:

— Бедняжка Аврора очень утомилась, и нам придется на руках нести ее в постель.

Гордон хрипло рассмеялся и сказал:

— Раньше я не понимал, до чего же забавными могут быть маленькие девочки. Надеюсь, у нас их будет достаточно, чтобы наполнить ими замок Инверэри. — Тут он поднялся и, коснувшись плеча Роберты, добавил: — Ну что, пойдем прогуляемся по саду?

Обеспокоенная, Роберта кивнула и со вздохом поднялась из-за стола. Теперь, когда она уже согласилась на прогулку, отказаться, не оскорбив его, было невозможно. Пока они шли с маркизом через большой зал, Роберта украдкой оглянулась через плечо. Ее кузины сидели за столом и улыбались так, словно были посвящены в какую-то тайну. Когда же она задержалась в дверях и бросила на них особенно долгий и многозначительный взгляд, все пятеро тут же принялись громко потягиваться и зевать, изображая усталость.

Но им ни на миг не удалось ввести ее в заблуждение. Ну как же, так она и поверила им! Она еще наведается в их

спальню, как только вернется с этой прогулки. Чтобы держать маркиза от себя подальше, ей нужна была их помощь. И если понадобится, она готова даже заплатить своим кузинам, лишь бы они не оставляли их наедине и следовали за ней и маркизом по пятам.

Выйдя в сад, Роберта глубоко вздохнула, любуясь красотой ночи. Молодой месяц в окружении сотен сверкающих звезд висел прямо над головой на черном бархатном небе. Вечерний туман, словно льнущий к ней любовник, покрывал Темзу и, свиваясь, наползал на ближайший берег. Ароматный дымок из прибрежных домов смешивался с морозным воздухом.

Гордон и Роберта двинулись через лужайку к реке.

Под покровом темноты Роберта не прятала свою левую руку в карман.

— Чему ты улыбаешься? — спросил Гордон, заметив усмешку, скользнувшую по ее губам. Роберта искоса взглянула на него.

— Англичане называют такую погоду зимой, — ответила она.

— По сравнению с нашей хайлендской стужей это почти что лето, — отозвался Гордон. — Посмотри-ка, дорогая, какой восхитительный месяц и звезды на небе? Но они не так красивы, как ты.

— Странно, что такой завзятый волокита сравнивает меня со столь недосягаемым предметом, как месяц, — сказала она.

— Это удивительное время года, — заметил Гордон, проигнорировав колкость. — Оно символизирует юность в лоне старости и старость в юности.

— Жизнь в смерти и смерть в жизни, — тихим голосом добавила Роберта.

— Да, дорогая, это и конец и начало годового круга, — сказал Гордон. — В древнем календаре есть так называемый Пустой день. Это двадцать третий день декабря, самый короткий день в году, когда могут произойти и происходят чудеса.

— Да ты еще и язычник! — удивилась она.

— Я люблю читать книги. А что означает твое «еще»?

— Вдобавок к тому, что ты хайлендский дикарь, — схитрила Роберта. Она знала, что ее тетка верит в старые поверья, но оказывается, что и он… А вдруг этот маркиз знаком с какой-то языческой магией?

Со своей неотразимой мальчишеской ухмылкой Гордон повернулся к ней:

— А ты очень сообразительна, дорогая.

— Тебе это нравится в женщинах?

— Нет, не очень, — поддразнил он. — Но каждый из нас должен нести свой крест в этой жизни. Так и я постепенно привыкну к твоему острому язычку.

— Очень забавно, милорд, — сказала Роберта, вздернув свой носик. Ей очень хотелось придумать какой-нибудь повод, чтобы наброситься с колкостями на него, но ее обычная сообразительность на сей раз не помогла, и в голову ничего не приходило.

Когда они подошли ближе к Темзе, нежные хлопья тумана превратились в густые стелющиеся слои. Туман обволакивал их ноги и поднимался выше к плечам.

— Я не вижу своих ног, — сказала Роберта. — Если мы пойдем дальше, то совсем исчезнем в нем.