Обольщение ангела

Грассо Патриция

Доехав до поворота, который вел к особняку Деверо, Роберта искоса бросила на маркиза взгляд, полный сожаления. Горькое отчуждение было спутником всей ее жизни, оно преследовало ее уже целых восемнадцать лет из-за суеверного страха и подозрений, которые ее «дьявольский цветок» вызывал в других. Сейчас она понимала, что, причиняя боль другим, и саму себя обрекаешь на угрызения совести. Сожалея о своей выходке, она решила поговорить с Гордоном еще раз, но уже более мягко.

Когда они въехали во двор дядиного дома, два грума бросились им навстречу,

чтобы взять их лошадей. Гордон спешился и бросил поводья одному из них. Потом повернулся и, ни слова не говоря, снял ее с седла.

— Мне искренне жаль, что я оскорбила твой чувства или, может быть, задела тебя, — извинилась Роберта, решившая загладить свою вину.

Гордон посмотрел на нее долгим взглядом, и странное волнение сверкнуло в его серых глазах.

— Только мужчина, который любит тебя, мог бы переживать, услышав то, что ты ему объявила, — сказал он. — Но настоящая любовь, если таковая вообще существует, требует времени. А я еще почти не знаю тебя, милая.

— Тогда почему же ты сердишься? — спросила Роберта, странно недовольная тем, что совершенно ему безразлична.

— Ты моя жена, — ответил Гордон. — И никто не имеет права брать то, что мне принадлежит.

— Я принадлежу самой себе.

— Ты произнесла свою клятву перед богом и людьми, дорогая. И значит, не должна была водить за нос этого английского маркиза. Это нечестно.

Роберта открыла было рот, чтобы возразить, но он прижал палец к ее губам жестом, требующим молчания. Она уставилась на него, загипнотизированная силой его сурового взгляда, и забыла об эффекте, который ее собственный обезоруживающий взгляд производил в этот момент на него.

— Извини, что напугал тебя, — проговорил Гордон так тихо, что это прозвучало почти шепотом.

Роберта гордо выпрямилась, неспособная даже сейчас смирить свой гордый нрав.

— А я не боюсь, — сказала она. — Я вижу, что ты зол на меня, но не боюсь. Мне нечего бояться.

— А ты уверена?.. — Гордон медленно поднял брови и предупредил: — У меня ведь слово с делом не расходится, так что не заблуждайся на этот счет.

— Редкое качество, которым мало кто сейчас обладает, — примирительным тоном сказала она, намеренно уходя от любой зацепки, которая могла бы вызвать новый спор.

— Ну что ж, благодарю.

— Не хочешь ли войти в дом и выпить бокал вина? — пригласила она.

— Пожалуй, дорогая, — и Гордон ей улыбнулся. — Мне нравится быть в твоем обществе.

Эти небрежно сказанные слова мгновенно вызвали у нее уже знакомое теплое и щемящее чувство, которое тут же распространилось по всему телу, отчего колени ее ослабели. Боже правый, да она была просто безоружна перед ним, его действие на нее граничило с какой-то болезнью!

Роберта опустила взгляд на руку, которую он протянул ей в знак примирения, и вложила в нее свою руку.

В этот час большой зал был почти пуст. Только граф и графиня сидели в креслах перед камином.

Едва они вошли в зал, как граф Ричард поднялся и предложил Роберте сесть на его место. Словно

тень, появился Дженингс и тут же ушел по знаку графа принести чего-нибудь освежающего.

— А я думала, девочки тоже будут здесь, — заметила Роберта, чувствуя себя ужасно неловко. Она любила Генри — брата своей тетки, а теперь в доме вместе с ней оказался муж.

— Девочки переутомились прошлой ночью, — сказала ей леди Келли. — Поэтому охотно отправились вздремнуть. Даже Блайт и Блис.

Роберта улыбнулась:

— А где Изабель?

— Уехала, — ответила графиня.

— Леди Дельфиния вызвала ее ко двору, — объяснил граф Ричард. — Записка пришла вскоре после того, как ты отправилась на прогулку.

— И я даже не смогла с ней попрощаться! — воскликнула Роберта.

Как всегда, когда бывала чем-то огорчена, Роберта принялась водить пальцем по своему родимому пятну. Потом обратила рассерженный взгляд на маркиза, который так не вовремя увез ее из дому. Если бы не он, она подольше побыла бы со своей подругой.

Маркиз не обратил внимания на ее укоризненный взгляд. Он не отрывал глаз от руки девушки, которой та яростно терла свой «дьявольский цветок».

Роберта терпеть не могла, когда кто-либо, кроме ее родных и домашних, видел этот знак. Она тут же натянула рукав, чтобы прикрыть родимое пятно. Когда же маркиз поднял на нее взгляд, она вспыхнула и в замешательстве отвела глаза.

— Даб поехал провожать Изабель в Хэмптон-Корт, — сказал граф Ричард, заметив эту немую сцену между ними.

— И Даб тоже? — откликнулась Роберта, сразу упав духом. Кто же тогда будет развлекать маркиза? Брат, по крайней мере, мог бы чем-то занять его, побыть с Генри, если тот приедет.

В этот момент в большой зал снова вошел Дженингс. Однако вместо подноса мажордом нес в руках запечатанный пергамент и букет цветов — одну-единственную изумительную по красоте орхидею посреди шести красных роз.

— Посыльный только что привез это для вас из Хэмптон-Корта, — объявил Дженингс, протягивая Роберте то и другое.

— Как мило, — Роберта вскрыла послание и прочла его. — Ну вот. Елизавета назначила Генри в этом году лордом-распорядителем рождественских увеселений, — расстроенным голосом сказала она. — Устройство новогодних празднеств не позволит ему вернуться домой.

Сообщив это, она взглянула на Гордона. Тот сидел с довольным видом, словно охотник перед добычей, попавшей в силки. Она быстро опустила глаза.

— Розы — символ любви, — сказал граф Ричард жене намеренно громким голосом. — А что означают орхидеи?

— На языке цветов, — ответил Гордон, прежде чем графиня успела заговорить, — мужчина, который дарит женщине единственную орхидею, имеет в виду соблазнить ее.

Уставившись на свои руки, сложенные на коленях, Роберта не смела поднять взгляд, хотя чувствовала, что маркиз внимательно смотрит на нее. Она уже понимала, какие чувства написаны на ее лице. Недвусмысленное послание Генри наверняка разозлило маркиза, и ей было не по себе.