Оборотень из болот
Шрифт:
Я умоляюще посмотрел на маму. Мама покачала головой:
– Нам пока рано еще заводить собаку, Грэди. Мы только-только сюда переехали и…
– Но мне очень нужен какой-нибудь зверь. Домашний зверь. – Я решил не отступать. – Здесь так одиноко. А собака – она замечательный друг. Она мне составит компанию. Это же здорово, мама. Правда, здорово.
– У тебя вон олени – домашние звери, – нахмурился папа. Он повернулся к загону. Все шесть оленей стояли у самой решетки, настороженно поглядывая
– С оленями не погуляешь! – горячо возразил я. – Тем более что ты собираешься их отпустить.
– Может быть, это чья-то собака, – сказала мама. – Нельзя же тащить к себе всякого пса, который забредает к тебе во двор. И потом, Грэди, он очень большой. Слишком большой…
– Пусть он оставит его себе, – сказала Эмили.
У меня челюсть отвисла. Я ошалело уставился на сестру. Так вот, с ходу, я и не мог припомнить ни одного случая, когда мы с Эмили были на одной стороне в семейных спорах.
Мама с папой еще немного поупирались, но в конце концов все согласились с тем, что это славный, добрый и ласковый пес, пусть даже и очень большой. И он действительно был на удивление ласковым для такой здоровенной зверюги. Как я ни отбрыкивался, он все равно норовил облизать мне лицо.
Когда я в очередной раз пытался от него Увернуться, я повернул голову в сторону и увидел, что к нам направляется Вил. Сегодня он был в синей майке и синих велосипедных шортах.
– Привет! – крикнул я ему, не дожидаясь, пока он подойдет. – Смотри, кого мы нашли!
Я познакомил Вила с родителями. Эмили не было. Она убежала к себе одеваться.
– Ты знаешь этого пса? – спросил папа у Вила. – Видел его когда-нибудь? Может быть, он у кого-то из здешних живет?
Вил покачал головой.
– Не-а. Не видел. Не знаю. – Он осторожно, как будто с опаской, погладил пса по голове.
– Ты откуда, приятель? – спросил я у пса, глядя ему в глаза. Глаза у него были прикольные. Необычные. Синие-синие. Словно небо.
– Он больше на волка похож, чем на собаку, – заметил Вил.
– Да, и вправду похож, – согласился я. – Это ты вчера ночью по-волчьи выл? – спросил я у пса. Он попытался лизнуть меня в нос, но я вовремя увернулся.
Потом я обратился к Вилу:
– А ты не слышал этот вой вчера ночью? Жуткий такой…
Вил покачал головой:
– Нет. Я вообще, когда сплю, ничего не слышу. Меня вырубает мгновенно. А по утрам папа приходит ко мне с мегафоном и орет прямо в ухо. Иначе меня не разбудишь. Правда!
Мы все рассмеялись.
– Он действительно похож на волка, – задумчиво проговорила мама, пристально глядя на пса.
– Волки не такие упитанные, – заметил папа. – Они худые, поджарые. И морда у них узкая. Он может быть помесью волка с собакой, но для данного
– А давайте назовем его Волком, – предложил я с воодушевлением. – Самое подходящее для него имя. – Я поднялся на ноги и внимательно посмотрел на пса. – Ну что, Волк? Ты теперь будешь Волком. Нравится тебе имя? Волк!
Пес навострил уши.
– Видите?! Ему нравится! – воскликнул я. – Волк! Волк!
Он подал голос: «Гав».
– Ну что, оставляем его? – спросил я.
Мама с папой переглянулись, и мама сказала:
– Посмотрим.
После обеда мы с Вилом пошли на болота. Мне было немного не по себе. Кошмарный сон про болота никак не шел у меня из головы. Но я старался об этом не думать.
Мало ли что человеку приснится…
День выдался ясным и жарким. Солнце палило нещадно. Я весь взмок, пока мы только шли по двору. Оставалось надеяться, что в лесу, в тени деревьев, будет хотя бы чуть-чуть попрохладней.
Я в последний раз оглянулся на Волка. Он дремал на солнышке, лежа на боку и вытянув все четыре лапы вперед.
Перед обедом мы его покормили – выдали целую миску обрезков бифштекса, оставшихся со вчерашнего ужина. Он смел все подчистую. Потом вылакал миску воды и завалился спать на травке у заднего крыльца.
Мы с Вилом шли по тропинке, петляющей между стволами деревьев. В зарослях высоких цветов я заметил трех ярких бабочек с красивыми черно-оранжевыми крылышками. Я засмотрелся на них и сам не заметил, как наступил в мягкую мокрую грязь. Кроссовка тут же увязла. Когда я вытащил ногу, вся кроссовка оказалась облеплена мокрым песком.
– А ты видел торфяное болото? – спросил Вил. – Оно такое… симпатичное.
– Ага. Пойдем туда, – предложил я. – Покидаем в него всякие палки-ветки и поглядим, как они будут тонуть.
– А как ты думаешь, там мог утонуть кто-нибудь из людей? – задумчиво проговорил Вил. Он прихлопнул комара у себя на лбу и почесал коротко постриженную макушку.
– Может быть. – Я шел следом за Вилом. Тропинка свернула и вывела нас к зарослям высокого камыша. – А ты считаешь, там действительно можно утонуть, как в трясине?
– Мой отец говорит, что здесь нет никаких трясин, – отозвался Вил.
– А я уверен, есть, – возразил я. – Я думаю, что кто-нибудь мог случайно упасть в торфяное болото, увязнуть там и утонуть. И если мы раздобудем удочку, мы, может быть, вытащим их истлевшие кости.
– Ну у тебя и приколы, – заметил он. Мы шли по ковру мягких гниющих листьев.
Они противно скрипели у нас под ногами. Тропинка нырнула в тенистые заросли корявых пальм и вывела нас к торфяному болоту. Вил неожиданно остановился.