Оборотень моих кошмаров
Шрифт:
Нет, ну честно, что можно ответить на такое заявление? Пригласить психиатров или предложить антиблошиный ошейник?
— То есть ты серьезно? — спросила аккуратно.
— Увы.
Всё ясно: Фирсанов Игнат был не здоров психически, но его болезнь обострялась только раз в месяц, сводя бедного парня с ума и превращая из кутилы и бабника в измученного жизнью психопата.
— А это... наследственно?
— К счастью, нет. Кира. — Он глянул на меня сурово, пристально уставился в самую душу. —
Мне стало его безумно жалко. Несчастный человек, у которого вся жизнь делится от приступа до приступа. Его мысли ясны, пока безумное начало не берет верх и не заставляет Фирсанова Игната запереться в пустой комнате.
— Верю, — закусила губу.
Он покачал головой.
— Зачем ты пришла?
— Хотела понять, почему ты решил порвать со мной.
Теперь-то было очевидно, что мне самой не нужны эти отношения. Его не спасти любовью или привязанностью. Таблетками, уколами, подавляющими животное естество — возможно. Но мне в его жизни нет места. Теперь уже нет.
— Теперь знаешь. Прощай.
— Игнат, я...
Коснулась его руки кончиками пальцев. Мне хотелось плакать. Мужчина из женских грез, невероятной силы и красоты, страдал тяжелым недугом. Хотела бы я вытащить его из кошмаров, хотела бы остаться, чтобы успокоить дурные мысли.
Но не могла.
Кажется, он догадался, что означает мой жест.
— Вот только жалеть меня не надо! Как тебе доказать, что я не вру?.. Это произошло четыре года назад.
Глава 8.1
За всё время, что Игнат говорил, я не произнесла ни слова. Смотрела на него, впитывала в память черты лица, пыталась подавить ту боль, которая разрасталась от каждой его выдумки.
Он так запутался в своей лжи, что сам не различал, где кончается правда. Да, на его лодыжке красовался застарелый шрам. Ну, укусила его бешеная такса, кто ж виноват? Я бы тоже укусила на её месте. Но, боясь своей сущности, он оборудовал эту комнату и добровольно заточал себя в ней ежемесячно.
Игнат Фирсанов сходил с ума, и я ничем не могла ему помочь.
— Спасибо, что выслушала, — закончил он ровно. Таким тоном сообщают, что деловая встреча переносится, но никак не раскрывают жутких тайн прошлого.
— А ты не боишься, что я выдам твой секрет? — Я наблюдала за его мимикой, жестами, надеясь увидеть там что-то, что заставило бы незамедлительно набрать номер скорой помощи.
Но Фирсанов ничем не выдавал своего помешательства.
— Тогда я просто съем тебя, — сухой смех разбавил тишину комнаты. — Шутка. Кира, тебя скорее посчитают чокнутой, чем поверят в оборотней.
Ну, сам факт того, что он осознает ненормальность своих идей, радует. Возможно, его можно спасти, если вовремя начать лечить.
— Кроме того, — Фирсанов закусил губу, — есть кое-что ещё.
Он сказал это скептически, даже поморщился.
— Каким образом?
— Не знаю. Но если без тебя мои кости перемалывает в муку, то с тобой... просто выкручивает.
— Действительно, просто, — ехидно подтвердила я.
— Поверь, это так. Ну что, ты уйдешь?
Кажется, он ждал утвердительного ответа. Весь подался вперед, напрягшись и затаив дыхание. Его вены проступили сильнее прежнего.
Больше всего мне хотелось сбежать отсюда. Закрыть дверь в комнату, в дом, в воспоминания о нас. Потому что всё это невозможно, глупо, ненормально. Игнат Фирсанов болен тяжким недугом, но не мне быть его лекарем.
Всё так, да только... теперь я была обязана остаться.
— Не уйду.
Он приподнялся на локтях, возмущенный, раздосадованный, недовольный. Потом, правда, вновь рухнул на ковер, с силой выдыхая воздух, но в голосе звенела сталь, а лицо еще сильнее посерело.
— Почему?
— Ты сам сказал, что со мной тебе легче.
Я обязательно вызову врачей, завтрашним же утром заставлю Игната лечь в клинику, где его накачают лекарствами и приведут в чувство. Но сегодня я должна доказать ему, что превращения не случится.
— Это не значит, что...
Я села вплотную к Игнату, бедро к бедру, вжалась лицом в его грудь, как мечтала все эти недели нейтралитета.
— Значит.
— Пожалуйста, Кира...
Он попытался оттолкнуть меня, но я оказалась сильнее. Даже усмехнулась, удобнее устраиваясь на его груди. Его сердце билось часто, гоняя по телу горячую кровь.
— Ну и какова вероятность, что ты меня съешь?
— Тебя-то? Да все сто процентов, только боюсь, что подавлюсь желчью.
Фирсанов не смирился с моим присутствием, но позволил касаться его.
— Давай условимся. Пока ты человек — я здесь, но как только обратишься в... оборотня — уйду?
— Хорошо, — выдохнул он. — Кира, убирайся отсюда, как только поймешь, что я меняюсь. Запри дверь на замок. Не жди ни секунды, иначе я боюсь, что... не смогу себя контролировать. У тебя будет минута или две, не больше.
— Всенепременно.
Мы лежали в молчании. Тишина не угнетала как прежде. Я верила, что всё наладится, что утром я уговорю Игната обратиться к врачам, и он вернет свое сознание. Эта мысль дарила успокоение.
— Что теперь будем делать? — спросил он осторожно. — Я имею в виду, в целом.
— Ну, или поженимся, или умрем в страшных муках.
— Кира?.. — Фирсанов помедлил с вопросом. — Ты случайно не влюбилась в меня?
— Ни в коем случае!
— Замечательно, а то я почти испугался. Я тоже тебя не люблю.