Оборотень на диете или я ушла, и все наелись
Шрифт:
Эшли
Во мне все клокотало. Ярость тысячью бенгальских огней горела во мне. Я бежала в ночь, не разбирая дороги.
Я не знала, на кого больше злилась, на себя или на Кела. Потому, что мне понравилось. И я хотела продолжения. Понравился вкус его губ, его дыхание на моей щеке, то, как он притянул меня к себе. Я чувствовала себя предательницей. Ну, как он мог?
Постепенно гнев отпускал меня. Стали беспокоить более насущные дела. Пора возвращаться. Джулия наверно сходит с ума от беспокойства. Меня уже нет довольно долго. Я резко развернулась, и понуро пошла вдоль дороги обратно. Было холодно.
На подходе к ресторану, я увидела какую-то возню. Кто-то дрался на улице. Я инстинктивно пригнулась,
То, что я увидела, заставило содрогнуться в новом приступе ярости.
Тод Уолесс и его прихвостни, били Кела.
Больше хоккеистов я боялась именно эту компанию. Совершенно отвязные ребята, держались всегда особняком. Они постоянно безобразничали, для забавы отбирали деньги у малышей, без причины задирали одноклассников и считали большим шиком отлупить кого-нибудь из хоккейной командой. Агрессивные и грубые, я всегда старалась обходить их десятой дорогой.
А сейчас перед глазами была не драка, а избиение. Вчетвером на одного!
Новый приступ ярости был подобен извержению вулкана. Красные реки лавы плавили остатки разума. Руки сжались в кулаки. Из горла вырвалось нечеловеческое рычание. Нервная дрожь пошла по венам. Невыносимый жар стал разливаться по всему телу. Во мне что-то взорвалось и заплясало перед глазами мириадами огней.
И я прыгнула в гущу драки. Тодда я лягнула. Другого парня я отбросила за капюшон куртки. Затем приступила к третьему, боднула в живот головой. Четвертый попробовал убежать, но я его догнала и швырнула в кусты. Легко разбросав обидчиков Кела, я радостно подбежала к нему и нежно потрепала его по щеке. Он почему-то упал…
Странно, отчего-то происходящее меня не удивляло. Меня опьянило чувство победы. Хотелось перекувыркнуться в воздухе. Какие-то новые чувства переполняли меня. Ощущение восторга и свободы будоражило кровь, рвалось наружу. И я с диким воем побежала во тьму.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ БЕГ
Сегодня, впервые за долгие годы мне не снился кошмар. Наоборот мне виделся чудесный сон. Яркий и прекрасный. Захватывающий, настолько, что мне не хотелось просыпаться.
Во сне я видела себя со стороны и была зверем, но не страшным, а красивым и грациозным. Породу зверя я точно определить не могла. Нечто среднее между пантерой и рысью, а может гепардом. Мне не хотелось вникать в эти подробности, зверь завораживал своей дикой, первозданной красотой. Большой, изящный, быстрый, сильный и легкий одновременно. Мягкая палевая шерсть переливалась в свете звезд. Серебристые пятна, хаотично разбросанные, вдоль всей шкуры, загадочно поблескивали. Хвост чуть темнее, изогнутой плетью бил по пружинящим задним лапам. Ушки с забавными кисточками цвета какао, стояли торчком. Передние и задние конечности были наделены мягкими подушечками и прозрачными когтями, я почти не чувствовала прикосновение земли. Зеленые с золотыми крапинками глазища, жадно разглядывали все вокруг.
Ночь окрасилась для меня новыми красками. Непроглядная тьма рассеялась, и я ясно видела все окружающее меня. С поразительной четкостью и выразительностью, так несвойственной для зрения обычного человека.
Тысячи звуков нестройным гомоном взрывались у меня в ушах. Я слышала все. Далекий шум реки, неслышный шорох насекомых в траве, шелест крыльев ночных птиц или может летучих мышей.
Миллионы незнакомых запахов, манящих и возбуждающих окутывали меня плотным коконом.
Как прекрасна эта ночь! Как ярко звездное небо! Сколько жизни, оказывается, прячется в холодной земле! Непонятные ощущения рвали меня на части и заставляли все быстрее мчаться по темным улицам спящего городка.
Я бежала на бешеной скорости. Ветер
Все чувства имели теперь свой цвет и запах. Ярость была багровой, и имела солоновато-горьковатый привкус. Сила ослепительно золотой, вкуса горячего и пряного. Гнев кроваво-алый, горький и жесткий как наждак. Спокойствие бело-голубое, гладкое и нежное, как молочный коктейль. Радость оранжевая как апельсин, сладкая, как мед. Равнодушие густо синее, мерзкое, как мясное желе. Горечь и разочарование черные, горькие, как позабытые слезы. Любовь напоминала вкус воды, как первый глоток, который удалось сделать страннику в пустыни. Когда я думала о Келе, миллиарды разных оттенков взрывались у меня перед глазами, не давая дать точного определения. Наверно таков цвет страсти. Хотя нет, это было нечто большое, то, что мой разум не в силах был охватить. Быть может я смогу понять лишь через годы, пройдя сквозь беды и лишения, взлеты, падения. Может тогда, я дам верное определение, тому, что сбивало меня с ног, обрывало дыхание, заставляло сердце биться чаще при одном лишь робком упоминании его имени.
Я продолжала свой безумный бег. Вот знакомый дом и синее шевроле, припаркованное у черного входа.
Все окрасилось багрово-алыми красками. Машина Ника Фуртадо!
Я стремительно вспрыгнула на капот. Он продавился под моим весом. Лапой разбила лобовое стекло. Это легко, как смести паутину из темного угла. С рыком я стала вгрызаться в мягкие сидения. Поролон, ошметки искусственной кожи летели из разбитых окон. Крышку капота я вырвала с мясом и далеко откинула. Я потрошила внутренности машины, как курицу. Даже привкус машинного масла на зубах меня не останавливал. Шины на колесах я тоже прогрызла. И самое удивительное, мне не было стыдно. Я получила дикое удовольствие, глядя на содеянное.
Мои уши действовали как самые сверхточные радары, улавливая малейшие звуковые колебания вокруг. Заслышав шаги по лестнице в доме и приглушенные голоса, я моментально изогнулась в прыжке и ускакала прочь, дальше в лес за черту города.
Начинало немного светлеть. Все оттенки серого окрасили округу в призрачный цвет. Меня привлек чем-то телеграфный столб. А потом я поняла, нет, не столб, а ранние птички, сидевшие на проводах, натянутых между деревянными исполинами. Я почувствовала раздражение, как рябь помех на телевизоре. С воинствующим рыком, как пружина выпрыгнула вверх, вспугнув птичью стайку, когтями оборвала провода. Столб слегка покосился. Но и на этом я не оставила несчастный столб в покое. Я слегка погрызла его, оставляя зарубки как от ножа на старой древесине. Затем поточила коготки. Меня смешила кучерявая стружка, которая выходила после каждого царапающего движения. Потом надоело. Скука, желто-коричневая и мутная.
А мне хотелось шалить. Быстро взобравшись на раскидистое дерево, я стала раскачиваться на ветках, получая удовольствие, как ребенок от забавной игры. Я качалась до тех пор, пока толстые ветки не оборвались подо мной.
Легко приземлившись на землю, я стала осматриваться, жадно вбирая в себя ароматы весеннего леса. Вдруг какое-то легкое движение привлекло меня. Я услышала аромат живой плоти, биение чужого сердца. Желудок свело от голода, пасть наполнилась слюной, кровь в клокочущем ритме загрохотала по венам. Неведомые инстинкты вели меня прямо к жертве. Поймать зайца оказалось невероятно просто. С наслаждение я рвала еще живую теплую плоть. Ничего вкуснее в жизни не ела. Косой бродяга по вкусу напоминал пиццу и мороженное одновременно.