Оборотень на щите
Шрифт:
Она кивнула. Щека скользнула по плечу мужа, и Ульф в ответ прижал ее ладонь еще сильней.
— Щиты собирались прибить над воротами всех городов, — объявил Локки. — После этого Хильдегард должна была начертить руны на щите Нордмарка — и коснуться их. В тот же миг все руны Исс и Фе, нанесенные кровью Хильдегард, сработали бы, наслав на города огонь со льдом. В один день могли погибнуть тысячи, сгорая заживо и замерзая. Зато боги построили бы свой Биврест. И добрались бы до настоящего Мидгарда, чтобы взять там великую жертву. Асы собирались убить столько тысяч душ, сколько нет во всем Утгарде. Чтобы восполнить утерянные силы владык Асгарда, изголодавшихся
— А щиты зачем? — буркнул Ульф. — Просто доски по стенам развесить нельзя?
— Не будь проще, чем ты есть, Ульф, — насмешливо произнес Локки. — От доски с рунами загорится один дом, ну два. А щит конунга, прибитый над воротами города, зальет пламенем и льдом всю округу.
И тут Света спросила по-русски — потому что не знала нужных слов на местном языке:
— Это нога конунга на щите творит такие чудеса?
Ульф дернул ее вперед. Приобнял, когда Света, сделав шаг, очутилась рядом…
Лицо его опять было человеческим. Шерсть пропала.
Локки ответил быстро, но на языке Эрхейма:
— Не стоит сомневаться в древних обрядах. Особенно тех, истоки которых вы не знаете. Между прочим, жена Ульфа, в твоей стране тоже были конунги, встававшие на щиты. Рюрклинги… Рюриковичи. И правили они семьсот пятьдесят лет. А сохранили бы привычку шагать по щитам, так правили бы и дальше.
Потом Локки внимательно глянул на Ульфа.
— Здесь, в Утгарде, который близок к Асгарду, этот обряд имеет еще больше силы, чем в далеком Мидгарде. Щит конунга — власть над людьми. И каждый, кто проходит у ворот, где висит щит конунга, торит дорожку от него к своему дому. Тоже своего рода мост… вроде того, что привел в Утгард женщину из настоящего Мидгарда. Только этот мост открывает путь не людям, а рунам со щита. Спрашивай, Ульф. Я по твоему лицу вижу, что ты хочешь спросить о многом.
Но Ульф молчал. И Локки после заминки бросил:
— Тебе доводилось играть в хнефатафль, потомок? В нынешней игре главная фигура, хнефа — Один. Он хочет дойти до угла — до Мидгарда. На его стороне асы и кое-кто из людей. А у меня только ты и твоя жена. Все остальные пока играют на стороне Одина.
Ульф разжал руки, отпуская Свету. Велел:
— Сядь.
Она послушно шагнула к чурбаку, ощутив неприятную, предательскую слабость. Навалившуюся то ли из-за услышанного, то ли потому, что не удалось поесть.
— Откуда у моей жены дар? — спросил Ульф у нее за спиной. — И может ли она вернуться в свой мир, взявшись за одну из рун?
— Решил отправить ее домой, пока не встал на четыре лапы? — отозвался Локки. — Нет, руны не откроют твоей жене путь назад. Даже богам — богам, Ульф, — чтобы попасть в Мидгард, нужно построить Биврест. Я единственный, кто может ходить по мирам. Но даже я не смогу отвести эту женщину в Мидгард. И тебе придется держаться. А ей придется остаться. Что до рунного дара, то тут все просто. Кровь Одина.
Локки улыбнулся. Пояснил:
— Конунг всех асов когда-то жил в Мидгарде. В те времена он был простым человеком. Об этом даже в сагах говорится. И там, находясь в своем первом, истинном обличье, Один наделал кучу детей. Правда, Всеотец не любит вспоминать о детках, брошенных в Мидгарде. Щенки Одина, в свою очередь, завели детей, внуков, правнуков… и все они от рождения владели даром предка, который Один получил, обитая в своем первом теле. Твоя жена — из потомков Одина. Однако Мидгард далек от Асгарда с его силой. В Мидгарде дар твоей жены был слаб, и мало на что способен. Зато здесь, в Утгарде, который близок к Асгарду, рунный дар проявился
— Еще и это, — проворчал Ульф.
Света, уже сидевшая на чурбаке, обернулась к нему. Подумала зачарованно и измученно — с ума сойти. Выходит, она потомок главного из здешних богов. Прямо день открытий какой-то. Локки пришел, о великом предке рассказал…
Ульф посмотрел на нее изучающе, словно увидел впервые. Заметил:
— Но этот дар можно отдать.
— Да, — согласился Локки. — Если твоя жена возьмется за руну Чаши, и передаст ее кому-то, не испытывая страха, по доброй воле, да еще сама попросит принять дар — он уйдет. Сам Один именно так получил эту силу. Но в уплату лишился глаза, и девять дней провисел повешенным. С петлей на шее, с копьем в глазнице. Не будь у него тогда капли магии, полученной от ванов, не выдержал бы. Надеюсь, ты приглядишь за своей женой. Ее дар нельзя отдавать в чужие руки. А если у вас родится маленький оборотень…
Локки снова улыбнулся, по-лисьи выпятив длинный подбородок. Насмешливо добавил:
— У твоего щенка тоже может быть дар. Но ему понадобится мать, способная его защитить. Если, конечно, ты не собираешься заделывать своей бабе волчат, чтобы кто-то мог получить их силу.
Ульф оскалился. Рыкнул:
— Ее дети унаследуют Одинов дар?
— Этого я не знаю, — легко ответил Локки. — Ведь в них будет и моя кровь. Но сейчас нам не до этого. Хальстейн, средний сын Олафа, уплыл на юг с торговым караваном. Ярлы, собравшиеся в Нордмарке, уже отправили за ним драккар. Торгаши путешествуют медленно, ночуют на берегу — а драккар морской стражи пойдет без остановок. И дней через десять Хальстейн вернется в Нордмарк. После этого все начнется сначала. И в Утгарде снова может появиться гость из Мидгарда. Очередной потомок Одина…
— Однако Ауг мертва, — перебил его Ульф.
Локки быстро возразил:
— Она не последняя колдунья в Эрхейме.
Ульф нахмурился. Поинтересовался:
— Как она перетаскивала людей из другого мира? Я следил за старухой той ночью, когда она добыла для меня Свейту. Но ничего не заметил. Никакого колдовства или чар…
— Вспомни, что делала Ауг, — добродушно предложил Локки.
— Да ничего, — буркнул Ульф. — Поела и села прясть.
Локки кивнул.
— Именно. Она пряла, Ульф. Асы передали старухе веретено одной из норн, Скульд. Посланец асов научил Ауг, что с ним делать. Правда, он скрыл от нее, что будет потом. А колдунья с этим веретеном спряла новые нити судьбы — сначала для Хильдегард, затем для двух мужиков… и следом для тебя, Ульф. Руна Гьиоф, которую ты сжимал в кулаке, привела из Мидгарда девку с рунным даром. Она подходила тебе по возрасту, да еще коснулась нужной руны. И нить с веретена связала вас двоих, вытянувшись между вами мостом… и все сошлось. Сходилось четырежды, если считать вместе с твоей женой.
— А что случилось с теми, кто попал сюда до меня? — спросила Света по-русски.
Сзади неслышно подошел Ульф. Встал рядом, и она плечом ощутила прикосновение его бедра.
— У них забрали дар, — объявил Локки на местном наречии. — Но перед этим старого конунга Олафа навестил все тот же посланец асов. И предложил обменять жизни людей на место в Асгарде. Конунг Олаф отказался. Зато его сын, Торгейр, согласился. Однако обставил все так, чтобы его не заподозрили. Когда конунга убили, Торгейр был в плавании. Никто не стал бы винить его в смерти отца. А чтобы ярлы не сомневались, виновным назначили младшего сына, Гудбранда. Это подстроила Хильдегард, добывшая сразу три рунных дара.